Трибунал

— Теперь поняли, кто противостоит вам? — торжествующе кричит комиссар. Безумно хохочет, и теперь никто из нас не сомневается, что он действительно помешался. — Такие, как я, в огне не горят и в воде не тонут! Я сильный, могу превратить камень в песок, сев на него!

— Больше не могу этого выносить! — кричит Барселона и выпускает из автомата длинную очередь, разрядив весь рожок.

Сумасшедший Григорий тут же отвечает огнем. Неподалеку от двери падают две гранаты.

— Он просто сверхчеловек — удивленно восклицаю я. — Обычному человеку не бросить их так далеко.

— Именем всех чертей и святого тела Христа я иду содрать с вас шкуры!

Снова строчит автомат. Одна из. пуль пробивает цилиндр Порты.

— Так не может продолжаться, — решительно говорит Старик. — Кто вызовется его снять?

— Думаешь, в головах у нас дерьмо? — негодующе спрашивает Грегор.

— Один чертов сумасшедший с автоматом удерживает целое отделение! — кричит Барселона, ударяя кулаком по столу в бессильной ярости.

Автоматная очередь в окно разбивает на куски висящее на стене зеркало с изображением ангела.

— Ну, все! — яростно вопит Женя. — Эта сумасшедшая тварь узнает получше Женю из Одессы! Дайте мне немецкий автомат!

Порта дает ей МП и сумку с рожками. Женя так зла, что на губах у нее выступает пена. Она ракетой вылетает в дверь.

— Прощай, красотка! Спасибо за гостеприимство! — кричит вслед ей Порта. — Я посажу три лилии на твоей могиле!

Женя бежит, петляя, вверх по склону. Легионер прикрывает ее огнем из ручного пулемета. Трассирующий состав пуль образует зримый зонтик над картофельной ямой. Неожиданно сумасшедший появляется по левую сторону длинной ямы и выпускает по Жене очередь. Она отвечает ему тем же.

Мы ведем сосредоточенный огонь из окон и дверей.

Град пуль подбрасывает Григория в воздух. Он падает на спину, потом снова поднимается на ноги, но прежде, чем успевает выстрелить, Женя оказывается рядом с ним. Теперь кажется, что она сошла с ума. Она стоит с расставленными ногами, будто статуя, и прошивает пулями его тело.

— Если и она спятила, — обеспокоенно восклицает Грегор, — то я ухожу!

Женя прекращает стрелять, вскидывает автомат на плечо, будто лопату, и широкими, размеренными шагами спускается по склону.

— Должно быть, в древние времена так выглядели амазонки, возвращаясь с торжеством после большой победы, — смеется Старик.

— Кто-то что-то говорит о слабом поле? — спрашивает Порта.

— Зови мамочку на помощь в любое время, — говорит Женя с гордостью, возвращает ему автомат и благодарит.

Постепенно кафе заполняется деревенскими жителями, пришедшими взглянуть на немцев. По мере того как запасы выпивки у Жени уменьшаются, дружеские чувства становятся теплее.

В ознаменование этого на голову чучела медведя надевают немецкую каску.

Порта снимает со стены балалайку.

— Она побывала в Сибири с моим отцом, — хвастается Женя.

— Ну что ж, — говорит Порта, трогая струны.

— Умеешь играть на ней? — спрашивает она.

— Умею, — отвечает он, прижимая к боку балалайку.

Первые ноты негромкие, мелодичные. Потом становятся неистовыми, как топот казачьих коней в степи. Порта вытирает ладони о брюки и принимается разыгрывать с инструментом шута.

Малыш играет на губной гармошке. Порта громко поет:

Einmal aber warden Glaser klingen,
Denn zu Ende geht ja jeder Krieg

[111].

Вскоре кафе трясется от пляски русских. Михаил подпрыгивает так высоко, что ударяется головой о балку. Грегор ломает палец, пытаясь сделать сальто. Порта растягивает шейные мышцы, когда Федор убеждает его попытаться перепрыгнуть со сжатыми вместе ступнями через стол.

— Как только война окончится, — говорит Соне Малыш, поглаживая изнутри ее бёдра, — мой почетный немецкий мундир отправится прямиком в мусорную кучу, и я снова гордо войду в ряды штатских правонарушителей.

— Смотри, не разочаруйся, — смеется Грегор. — Гражданская жизнь гораздо сложнее, чем ты думаешь. Там нельзя жить по уставам и наставлениям, там нужно шевелить мозгами. В армии жизнь становится тем проще, чем больше получишь звезд и галунов.

— Как сейчас выглядит Германия? — с любопытством спрашивает Юрий.

— Сплошные развалины! Куда ни взгляни, — отвечает Порта. — Все ходят в одинаковой стандартной одежде, которую выдают не бог весть как часто. Раза два в год Адольф говорит нам, что победа близка.

— И многие расстаются с жизнью, — говорит Малыш, сидящий в конце стола. — Те, кто воспринимает закон не особенно серьезно и ходит воровать во время воздушных тревог!

— Как все это кончится? — вздыхает Дмитрий. — Полтава тоже лежит в развалинах.

— Кончится тем, что одна сторона проиграет войну, и победители разграбят все добро, — с важным видом говорит Порта.

— Если проиграете вы, вам уже не позволят иметь армию, — угрюмо говорит Федор, похлопывая по близлежащему МП.

— Это будет скверно, — признает Порта с деланной улыбкой. — Армия для немцев — это святое. Как церковь! Молитвы в воскресенье и муштра в понедельник. Мы всегда завершаем неделю парадами и опять начинаем с молитв и учений!