Трибунал для Иисуса. Особое мнение российского судьи

Чтобы почувствовать сложность поднятой проблемы, над разрешением которой давно бьются богословы и историки, стоит привести высказывание Иоанна Златоуста, сделанное им в связи с различным отношением к Моисееву закону последователей Маркиона и иудеев, продолжавших почитать этот Закон: «А церковь Божия, избегая крайностей тех и других, идет средним путем. — и не соглашается подчиняться игу закона, и не допускает хулить его. но хвалит его и по прекращении его за то, что он был полезен в свое время. Поэтому тот, кто намеревается бороться с теми и другими, должен соблюдать это равновесие»[69].

Не углубляясь далее в эту сложную тему, следует признать, что у нас нет достаточных оснований для утверждений о полной или частичной отмене Иисусом ветхозаветного закона. В Нагорной проповеди Он, возможно, цитировал отдельные положения древнего Закона в интерпретации, предлагаемой книжниками и фарисеями. Сам же Моисеев закон Иисус не отвергал. Хотя, надо признать. Он все же переступил некие границы, которыми в то время была очерчена религия иудеев. Эту мысль кардинал В. Каспер выразил в следующих словах: «Иисус превосходит закон (по меньшей мере, в первой, второй и четвертой антитезах Нагорной проповеди, которые считаются первоначальными) и тем самым переступает границы иудаизма. Хотя Он и не противопоставляет свое слово закону, но все же ставит его над высшим авторитетом иудаизма — словом Моисея»[70]. Галаху же (предание) Иисус, по мнению современных исследователей, вообще отвергал «как неадекватное выражение воли Божией, содержащейся в Писании»[71].

Между тем. если признать, что Иисус отвергал галаху, то надо признать, что Он отвергал и связанный с ней безусловный авторитет законоучителей. Хотя однажды и подтвердил его публично (Мф. 23:2–3). Возможно, Он сделал это из тактических соображений. По той же причине, по которой не раскрывал до суда Свой мессианский статус, чтобы не давать повода для выдвижения против Него обвинений.

Не исключено, впрочем, что в принципе Иисус не возражал против разъяснений и комментирования Закона, но был против того, чтобы путем его толкования искажался и извращался сам Закон.

В любом случае, констатируя, что Иисус «переступил границы иудаизма» и посягнул на авторитет учителей Торы, на учение книжников и фарисеев, исследователь вправе допустить. что именно эти обстоятельства и могли привести Его на скамью подсудимых.

Проблема сводится, по сути, к поиску объективных ответов на два вопроса: с одной стороны, о степени искажения ветхозаветного закона книжниками и законниками; и, с другой — о юридической квалификации степени произведенной Иисусом корректировки закона и ее правомочности (кто Ему предоставил такое право?). Последнюю часть вопроса можно сформулировать иначе: кто имел право, не нарушая ветхозаветные заповеди, внести в них существенные изменения?

Есть лишь один критерий, с помощью которого можно найти искомый ответ. Правда, критерий этот богословский, а не правовой. В конечном счете, все зависит от того, как тот или иной человек (историк, богослов или судья) относится к Иисусу, кем Его считает — посланником Бога или самозванцем?

Именно с этих позиций предлагают давать ответы на поставленные вопросы протоиерей А. Сорокин. И. Т. Райт и некоторые другие богословы.

Так. А. Сорокин отмечал, что в земном служении Иисуса удивительным образом «смыкаются кажущиеся несочетаемыми вещи», Он наполняет ветхозаветный закон «совершенно новым смыслом, даже как будто упраздняя старый», «Он делает это как тот. кто имеет исключительные. авторские права“ на Священное писание»[72].

Развернутый ответ на исследуемый вопрос дает И. Т. Райт. В главе 13 своей книги «Иисус и победа Бога» он писал: «Наступил момент великого обновления, когда Тора будет написана в людских сердцах… Ноу кого есть власть объявить о наступлении этого мига для святой Торы. данной Богом? У Иисуса. Как отмечают два крупных исследователя Иисуса и иудаизма, Иисус в этом смысле „говорил от лица Бога“, возвещая несоответствие Моисеева законодательства новой эпохе и объявляя о возможности отбросить отныне некоторые из его божественных установлений»[73]. А далее И. Т. Райт привел отрывок из книги Дж. Ньюснера, который отмечал, что «Иисус говорит не как учитель Торы и не как пророк» и что, оставаясь внутри мира Торы трудно понять учителя, который «ставит себя вне и, возможно, выше Торы, а может быть, и над Торой».

Надо сказать, что Дж. Ньюснер точно очерчивает контуры искомого нами критерия, хотя и не считает Иисуса Богом. «Мне становится очевидным, — пишет он, — только Бог может требовать от меня того, что требует Иисус».