Трибунал для судьи

Когда Пащенко пропустил меня вперед и я вошел в кабинет, удержаться от улыбки уже не мог. На стуле, держа сигарету в дрожащих пальцах, сидел… до боли знакомый мне водитель «Газели»! При виде меня, его едва не хватил паралич. Ужас настолько легко читался на его лице, что я не выдержал. Воздух все же прорвался сквозь мои надутые щеки, и я расхохотался. Вадим и его помощник смотрели на меня, как на лишенного рассудка.

– Я говорил тебе, что если увижу в четвертый раз, то калекой сделаю?!

Сигарета выпала из рук парня, и он вскочил со стула. Забежав за спину помощника прокурора, он заорал:

– Он убьет меня! Пусть он уйдет!..

– Я не понял, – насупился помощник. – Вас кто убить хочет? Вы уже упомянули криминального авторитета, милиционера. Теперь еще – судью. Вас все убить хотят? Сядь на место!..

Я быстро разъяснил ситуацию. Помощник так же быстро рассказал о цели прибытия водителя «Газели». Оказывается, он был свидетелем убийства незнакомого ему ранее гражданина и выброса его тела у сорокового дома на улице Лазарева. Парень уже признался в том, что состоял ранее в организованной преступной группировке Гурова, но сейчас решил стать на путь исправления. Понятно, что не угрызения совести пригнали его в прокуратуру. Его привел страх за свою бестолковую и никому не нужную жизнь. Он признавался во всем, за что можно было приговорить не более чем на год, отметая от себя все серьезное. Услышав, как Гуров сказал Ступицыну: «Ты насрал, ты и убирай», он не сразу понял, о чем идет речь. Лишь потом, когда он ехал в город, увозя от «явочной» квартиры всех троих, он услышал сзади, в салоне, глухой хлопок. Обернувшись, парень заметил, как Ступицын прячет за пазуху дубленки пистолет. Увидев его интерес, Ступицын так посмотрел на водителя, что тому стало не по себе. Труп сбросили по дороге, на улице Лазарева. Поняв, что грядут перемены в жизни, возможно даже – трагические, молодой отморозок не выдержал и помчался в прокуратуру. В ближнюю к дому. Самой ближней оказалась транспортная. Это он удачно зашел…

– Ну, мне есть очень много чего добавить к этой явке с повинной. – Я подошел и положил руки на плечи парня. Он вздрогнул, как от удара током. – Так что сейчас, когда я начну задавать вопросы, постарайся отвечать быстро и не задумываясь. Мы встречаемся через день, поэтому вся твоя деятельность у меня на глазах. Кто убил милиционера в питомнике?

По отчаянию на его лице я понял, что он не знает. Сейчас я ему верю.

– Хорошо. Где сейчас Гуров и Ступицын и каковы их планы?

А вот сейчас – «в тему». На его лице радость от того, что может помочь следствию и выклянчить себе хоть небольшое, но снисхождение.

– Я знаю, что они ехали забрать какого-то кобеля и ехать на встречу к какой-то немке! Но о месте встречи они мне не говорили! Клянусь мамой!

– Ты еще задницей поклянись, – посоветовал Пащенко. – Скоро ты не будешь знать, куда ее девать.

У парня забегали глаза и на лбу выступил пот.

– Ладно, ладно… – успокоил я его. – Где ты их высадил?

– У Областного суда. Они в гараже суда собаку прячут.

Оп-па!

– Кстати, коль скоро мы заговорили о гаражах… – Я шумно втянул носом воздух и присел рядом с молодым человеком. – Сынок, во время нашей последней встречи ты меня уже направил в один гараж.

– Бес попутал!!! Вы меня так били! Так били…

Пащенко встал со стула.

– Довольно. Свяжись с городской прокуратурой. Выйди на следователя, что ведет дело об убийстве Шилкова. Потом с тем, что ведет дело по убийству Челпанова. Передай первому этого юношу. Все равно ему дела придется объединять в своем едином производстве.

Вадим уже вышел, а меня в дверях окликнул помощник. Когда мы вышли из кабинета, он меня спросил:

– Антон Павлович, это правда, что у вас собака есть?

– Какая собака? – прищурился я.

– Белочка.

– А-а-а… – Я облегченно вздохнул. – Не есть, а была. Лет двадцать назад. Мне мама на пятнадцатилетие белую болонку подарила. Я ее Белкой назвал. Белка, Белочка… Хорошая была собака. А ты откуда знаешь?

Присутствие Виолетты Штефаниц «герр» Пермяков обнаружил в гостинице «Сибирь». Ничего удивительного, что она поселилась в самой дорогой и фешенебельной по меркам Тернова гостинице, в номере «люкс» за пятьдесят долларов в сутки. У нас с собой сейчас не было и на троих пятидесяти долларов, тем не менее мы помчались туда.

В фойе нас встретил администратор и с резиновой улыбкой сообщил, что гостиница дорожит своей репутацией, поэтому информации о клиентах здесь кому попало не дают. Пащенко взял его под локоток и отвел в сторону. Через минуту администратор, походкой очень смахивающей на певца, композитора и хореографа Борю Моисеева, уже пулей летел к стойке. Шурша листами учетных журналов, как мышь в банных вениках, он искал любую информацию о фройляйн Штефаниц. Ему помогала милая девушка в форменной короткой юбке. По всему было видно, что он ей только мешал, но Пащенко сказал ему что-то такое волшебное, что с этого момента он делал все лично. Попроси я сейчас кофе, через минуту он уже дымился бы на той же стойке.