Трибуналу не подлежит

– Я не буду рассказывать обо всех своих заданиях, многие были неинтересными, а порой и ненужными, но на одном из них остановлюсь подробно. К тому же оно имеет непосредственное отношение к происходящим сейчас событиям. – Рокер замолчал, собираясь с мыслями. Пока он думал, Михайлов аккуратно поправил очки на лице. В джипе Фэд записывал исповедь Рокера и прекрасно видел все, что происходило в ангаре. Видел с разных ракурсов, так как агенты смотрели на Рокера с разных сторон.

Иван Громов продолжил:

– Шел две тысячи третий год. Президент Ирака Саддам Хусейн уже несколько лет морочил головы инспекторам ООН по разоружению и даже не пытался выполнить условия мирового сообщества по уничтожению своего биологического и химического оружия. Не пожелал также свертывать свою ядерную программу. Соединенным Штатам ничего не оставалось, как приступить к военной операции по свержению его диктаторского режима.

Пентагон разрабатывал план «Шок и трепет», а наш стратегический отдел готовился к заброске в Багдад спецгруппы – для вывоза секретных документов посольства. Эвакуацию всех этих бумажных кип, а также архивов ГРУ и Службы внешней разведки поручили мне и моему подразделению «Кондор».

Хочу отметить, что на тот период времени в моем подчинении была отлично обученная, тренированная спецгруппа лучших агентов ГРУ. Нас было десять человек вместе со мной. И вот однажды поздним вечером семнадцатого марта мы прибыли в аэропорт Быково и военно-транспортным самолетом вылетели в Ирак. Добрались нормально, если не считать ужасной болтанки над горами. Приземлились в Багдаде и, передав самолет под охрану гвардейцев Саддама, сели в джипы и направились в посольство. На этом же самолете мы должны были вывезти приготовленные резидентом российской разведки архивы и семью посла России в Ираке.

Эвакуация была назначена на двадцатое марта, но американское наступление разрушило все наши планы. Пентагон заранее объявил о военных действиях против Ирака и указал день начала войны – двадцатое восьмое марта. Но на самом деле первый удар крылатыми ракетами по аэродромам и базам сил ПВО был нанесен в ночь с девятнадцатого на двадцатое, за несколько часов до нашей эвакуации.

Все взлетно-посадочные полосы страны пришли в негодность. Сотрудникам посольства можно было улететь только с пассажирского аэродрома имени Саддама Хусейна. Его силы коалиции не бомбили.

Но как быть с архивами посольства и разведки, ведь они составляли экономическую и политическую ценность и были стратегическим грузом.

В резиденцию посла на проспекте Саддама Хусейна мы приехали поздней ночью и сразу сели ужинать. В нашу честь был организован шикарный прием, мы прекрасно отдохнули в обществе посла, резидента российской разведки, их жен, консула, замов и молоденьких сотрудниц посольства.

Надо отметить, что напряженности, связанной с предстоящей войной, не чувствовалось. По всем каналам государственного телевидения звучали исполненные оптимизма призывы покарать американских агрессоров и изгнать их со священной земли. Иракцы всерьез верили, что с помощью допотопного советского оружия семидесятых годов смогут остановить самую мощную армию в мире.

И первый ракетный обстрел поставил все на свои места. В городе по-прежнему было электричество, горячая и холодная вода, по-прежнему выпекали хлеб и работали радио и телевидение, полиция и «Скорая помощь». Первые далекие разрывы ракет с лазерным наведением казались багдадцам стрекотом веселых рождественских хлопушек. Ведь бомбили только аэродромы и военные базы, а город не трогали. Наш самолет находился на военном аэродроме и, естественно, оказался в западне, а переправить его на пассажирский стало неразрешимой задачей.

После разговора с Москвой посол принял решение эвакуировать сотрудников посольства с пассажирского аэродрома и сделать это до начала боевых действий. А вот архив решено было вывозить частями на автомашинах в дружественную нам и Саддаму Сирию, а уже оттуда переправлять самолетом в Москву.

На следующий день посол с семьей покинул Багдад, а резидент российской разведки (назовем его Эдуардом) остался и руководил погрузкой архива. Причем вывозили не все, а только самое ценное. Охрана посольства, состоящая из десяти десантников, помогала нам сортировать и грузить в джипы ящики. Эдуард отбирал документы, что-то жег в большом красивом камине в кабинете посла, а что-то копировал. Одну копию отправлял на Родину, а другую прятал в свой личный сейф.

Мне тогда показалось странным, что он делает копии с документов высшей степени секретности. Ведь они должны были находиться в одном экземпляре.

Посольство опустело, в нем остались только десантники, мы и резидент. Всех вольнонаемных иракских служащих отпустили по домам.

И наступило двадцатое марта. Американские крылатые ракеты «Томагавки» начали бомбить все военные объекты Ирака, а войска вторглись на его территорию. Вслед за ракетами в ход пошли стратегические бомбардировщики и палубная авиация.