Тридевять земель

— Я так испугалась, — Миранда отпустила Лилию, провела ладонью по её щеке. — Извини, что ударила. Но если Марина узнает… ты понимаешь, что она с тобой сделает?! Ты врала ей всё это время. Нам обеим врала!

— Я достала нам камни, — Лилия подняла взгляд. Спокойная, ни слезинки, ни эмоции. — Я ради нас стараюсь.

— Ни слова ей, — Миранда обняла Лилию. — И вас прошу, сэр Ортем. Я сама всё расскажу Марине. Но не сейчас. О небеса, сколько всего в один день! Ты сможешь выйти к гостям? — Миранда помогла Лилии встать. — Если нет — скажи, я придумаю отговорку.

— Смогу, не беспокойся, — кивнула Лилия. — Просто посижу ещё немного, ладно? После лекарства голова как не моя.

* * *

Сказать, что вечер прошёл бурно — ничего не сказать. Артём сам удивлялся, как ещё на ногах держится. Марина точно уже не держится — но довольна, очень довольна. Все дома прислали представителей, все подтвердили, что по-прежнему поддерживают вновь созданный дом Злотникофф, все договорённости и планы в силе. Артём уже рукой махнул — пусть будет через два «ф», после «Ортема» это уже не так существенно, да и во всех документах он теперь Злотникофф.

Марина и после празднества не прекращала работать — в их комнатах переоделась из выходного платья в обычное, если можно так сказать — и снова за стол. Артём отметил, что бусы, подарок Глории, и ожерелье, подарок Мари, Марина носит не снимая.

— Вы устали, — он встал за её спиной и взял за плечи. — Разве дела не могут подождать до завтра?

Она всё-таки закончила делать пометки в рабочем журнале, и только тогда подняла голову и посмотрела ему в лицо, улыбаясь.

— Могут, — согласилась она. — Я такая счастливая! — Она встала из-за стола и обняла Артёма. — Не думала, что справлюсь. То есть, немножко сомневалась. Теперь уже не сомневаюсь. — Там, среди гостей, и следа не оставалось от прежней, робкой и перепуганной Марины — чья главная неприятная тайна всё время угрожала раскрыться. Её фотографической памятью пользуются многие: Марина охотно помогает всем домам, кому это её умение оказалось полезным. Может, ещё и поэтому разоблачение ей особенно не грозило.

Человека здесь ценят за дела и поступки. А прочее… деньги — они всё равно списываются, если не находишь им разумного использования: мультимиллионеров нет, рантье нет, бездельники быстро остаются без гроша.

Теперь Артём видел перед собой действительно хозяйку — следит за хозяйством, за всеми делами и заботами дома — справедливую и строгую.

— Всё ещё думаете о ней? — Марина не обижается — просто спрашивает. — Вы так смотрите в такой момент…

— Вы и она — один и тот же человек, — он взял её за руки. — Теперь я понимаю. Мы встретились здесь — уж не знаю, как это получилось.

Марина улыбнулась, закрыв глаза.

— Миранда рассказала мне про ту ночь, на спасательном плоту, в море. Когда вы очнулись, и заговорили на другом языке.

Марина кивнула.

— Это было очень давно, но я всё помню. Никогда, наверное, не забуду. Море успокоилось — и небо очистилось. И столько звёзд! Никогда я их столько сразу не видела. И Миранда — до сих пор помню, какой счастливой она была, что я очнулась.

— Можете отключить переводчик? — спросил Артём. Марина снова улыбнулась, и кивнула.

Артём отключил свой.

— Это похоже на тот язык, на котором вы говорили? — спросил он по-русски. Марина вздрогнула и открыла глаза.

— Как вы узнали? — ответила она по-русски. — О небеса! — он подхватил её за руки и осторожно усадил на диван. — Поверить не могу… вы даже говорите похоже, звучит так же! Почти всю ночь я говорила на этом языке, а утром неожиданно поняла, что знаю каталанский. Не пойму, как — но поняла. И Миранда снова стала меня понимать, а я — её. Простите!

Она включила переводчик и перешла на каталанский.

— Я уже привыкла, извините. Так это и есть русский язык? Мне сказали, что настоящий русский звучит совсем по-другому!

Через тысячу лет, наверное, он и будет звучать по-другому, подумал Артём. Но всё равно — каким образом? Ведь дистанция — двадцать лет! И, если Марина — Инга — «появилась» в том же теле той ночью, то куда делась та, прежняя Марина? Что от неё осталось — память, в том числе знание родного языка? С кем из них я сейчас говорю? Час от часу не легче! Я-то ведь здесь своей персоной появился — и даже со своими вещами!

— Меня лечили, — Марина поманила его — сядьте рядом. — Долго убеждали, что это был страшный сон. Бывает, говорят, такое — человек начинает говорить на древнем языке, или вспоминает то, что мог знать другой человек, который давно уже умер. Говорили, что я так испугалась «кракена», что откуда-то всё это всплыло — ложная память, или как это правильно назвать. Теперь… я уже не знаю, что правда. — Она прижалась к Артёму. — Расскажете мне о Земле? Если я что и помнила, меня заставили забыть.

— Расскажу, — Артём погладил её по голове. — Долгий выдался день. Когда начинать рассказывать?

— Сейчас! — она встала. — Нет, немного позже.

* * *