Тридевять земель

— Разумеется, — он улыбнулся ей, что получилось не сразу, и получил улыбку в ответ. — Жизнь продолжается.

* * *

Лилия явно рада его видеть. И выглядит по-царски — не так, как Марина, конечно, но тоже глаз не отвести.

— Это только слухи, — она отвела взгляд, но почти сразу же вновь посмотрела в глаза. — Доктор ничего не сказал, но люди ведь всё подмечают. С вами случилось то же, что когда-то со мной?

— Возможно, — Артём пожал плечами. — Но я пришёл не поэтому.

Лилия улыбнулась и жестом показала — присаживайтесь. Сама прогулялась к двери и заперла её.

— Чем я могу помочь вам, Ортем? Простите, если я о больном заговорила. Больше говорить не буду, если сами не захотите.

— Ничего страшного. Я вспомнил наш давний разговор. Помните, тот случай с Мариной, с переводчиком в приюте? Мне показалось тогда, что вы недоговариваете.

Лилия присела рядом с ним и посмотрела в глаза.

— Что именно я не рассказала, по-вашему?

— Была не только Марина. С кем-то ещё случилось подобное. Вы обучали их, или кто-то другой — не так важно. Но случилось не только с Мариной, верно?

Она прикрыла глаза, почти сразу же открыла вновь.

— Всё верно, — она взяла его за руку. — Было два раза со мной, и ещё четыре раза, о которых я знаю. Я помню все имена. Трое из них уже умерли, Ортем. Наложили на себя руки.

Она встала и подошла к окну.

— Глупо было не говорить. Марина не стала требовать от меня всего рассказа — наверное, пожалела. Та другая девушка, над которой я так же подшутила тогда, сейчас в Бедламе. В той его части, откуда не возвращаются. Возможно, это моя вина.

— Если удалось исправить всё с Мариной, можно исправить и с другими, — Артём встал, подошёл к окну и взял Лилию за руку. — Верно? Вы сможете мне помочь? Я примерно понимаю, как такое исправлять, Миранда оставила подробные записи.

Лилия долго не отвечала, закрыв глаза.

— Всё верно, — она посмотрела ему в глаза. — Если можно исправить, надо исправить. Пусть даже снова будут неприятные вопросы. Сегодня весь дом хочет услышать ваши песни, Ортем. Я могу договориться на завтра, если у вас нет других планов.

— Давайте на завтра, — кивнул Артём. — Не будем откладывать, закончим с этим поскорее.

* * *

Артём оторвался, наконец, от книг — прочёл ещё одну из «задолженности», и готов её пересказать Марине. Из неё получилась бы замечательная учительница, подумал он. Осторожно выглянул — сидит в их гостиной, читает. Тоже волнуется, и тоже преодолевает это по-своему.

Вроде бы и устал после очередного «концерта по заявкам» там, внизу, в общей гостиной дома — а поднялся к себе и — сна ни в одном глазу.

…Всякий раз, когда он пытался настроиться на состояние скольжения, оно наступало, судя по приборам, но голову словно в кипяток опускали — дикая, непереносимая боль. Ну хоть не вскрикнул ни разу, хотя чуть зубы не поломал, сжимая челюсти. Не пробуйте больше, сказал доктор. С точки зрения медицины, все ваши типичные особенности организма сохранились, все ткани там же, ведут себя так же. Отчего вдруг такая реакция на вход в скольжение — неясно, будем выяснять. Пока — старайтесь не пробовать. Помните, что вы подверглись мощному электромагнитному импульсу, плюс выброс адреналина, плюс бой в пределах чужеродной атмосферы: она пригодна для дыхания, но вы надышались той органики, которую рассыпал вокруг себя «оператор». Всё верно, он, словно «зомби», умеет рассеивать вокруг споры — других форм нечисти. Вполне возможно, его стоило назвать «сеятелем». Часть этих спор попала вам в дыхательные пути и на кожу. Споры уничтожены, мы проверили, но что-то всё-таки произошло — позвольте своему организму восстановиться. Он чинится, как и прежде — дайте ему время. Вам ведь есть, чем заниматься? Есть хобби, тайная страсть, увлечение? Ну и замечательно!

Артём прошёлся по комнате, из угла в угол, и взял флютню со стола. Чем дальше, чем проще получается управлять инструментом, практически усилием мысли. Может, это внезапное умение играть музыку той же природы, что умение общаться «по рации» без рации, и понимать остальных без переводчика? Вспомнил и проверил, потрогал себя за каждым ухом — оба прибора на месте.

Песня пришла на ум внезапно. Отец напевал её, когда водил маленького ещё Артёма на рыбалку. Мать категорически не одобряла таких походов, как и рыболовного увлечения Злотникова-старшего в целом, хотя и рыбу одобряла, и готовила её так, что пальчики оближешь.

«Пошёл купаться Веверлей…»

У песни этой, студенческого происхождения, множество мотивов. У того, что напевал Злотников-старший, явно маршевое происхождение: песня годится в качестве строевых. Наподобие «Соловья» — «Соловей, соловей, пташечка…»

«Оставив дома Доротею…»

Удалось флютней изобразить, очень достоверно, духовой оркестр. Точно, маршевая песня! Артём засмеялся — проверил уже, что дверь закрыта, и акустическая защита включена — и начал сначала, исполнил энергичный, бравурный проигрыш — даром что песня, по сути, печальная, пусть история в ней и звучит нелепо.

«С собою па-, па-, пару пузырей, — рей, — рей / Берёт он, плавать не умея…»