Тридевять земель

— А я думал, душевное здоровье за столько лет научились уже возвращать. — Язвить Артём не собирался, но так уж прозвучало.

— Не всем, — Лилия, похоже, и сама не рада, что затеяла этот разговор. — Ну, раз вам не страшно, возьмите меня за руку! Можем пешком дойти, это не очень далеко.

* * *

Они шли молча; Лилия держала его за руку и улыбалась — молча. Смотрела по сторонам; Лондон, как и Лиссабон — город парков и величественной архитектуры; возможно, не такой величественной, как в Пекине или Москве, но тем не менее. Артём видел, как на них смотрят встречные — улыбаясь, и желая доброго дня. И конечно, он не оставлял без ответа, хотя бы вежливым кивком, ни одного доброго слова.

Люди определённо стали добрее. В целом и общем. Всё равно есть преступники, всё равно нужна полиция — видимо, некоторые черты человеческой природы никогда не изменить. Но всё равно чувствуется, что «человек человеку волк» — не про Айур.

Любопытно, почему они назвали лечебницу для душевнобольных именем одной из самых древних и страшных лечебниц в истории Земли? Ведь не в качестве насмешки? Кое-что Артём уже успел узнать, специально прочитал про Бедлам: прежде всего, это центр оказания психологической помощи. Учитывая, что смерть подстерегает человека на каждом шагу — в любой момент под ногами может вспухнуть «кротовина», и выползший изнутри «паук» или «демон» могут начать есть тебя заживо. Здесь демоны и нечисть в целом — не фольклор, это часть реальности. Люди сумели ужиться с этим кошмаром, что прячется за входной дверью, но даром для психики это всё равно не проходит.

Может, потому власти Парижа смотрят сквозь пальцы на мордобой, который принято устраивать в заведениях — при одном только правиле: никаких серьёзных увечий. Может, поэтому Гайд-парк Лондона — всепланетная танцплощадка, где молодёжь, и не только, выпускает пар. Может, поэтому римская Арена пользуется такой популярностью. Может, человеку нужна постоянная, грозная опасность, смертельная угроза за порогом, чтобы становиться добрым к себе и себе подобным.

…Пока он думал, они дошли до главных ворот Бедлама. Разумеется, там их ожидали; Лилия накануне заказала пропуски и пояснила, кого и почему они ищут. Их встретили радушно и препроводили в ту самую часть Бедлама — корпус — откуда, по словам Лилии, «не возвращаются».

— Наслышан, сэр Злотникофф, — ему пожал руку главный врач отделения. — Рад видеть вас, госпожа Корту. Чем могу помочь вам?

— У вас на лечении находится Вероника Корвус, — Лилия улыбнулась врачу. — Дело в том, что… — и изложила, вкратце, историю о том, как Марина, стечением обстоятельств, разучилась читать, и как впоследствии обучилась заново.

— Поразительно, — покачал головой врач. — Случай госпожи Корвус нетипичный. Мы не можем в точности сказать, что случилось. Если вкратце: она — полноценная личность. Основная её сложность — практически полная невозможность непосредственно общаться с людьми. Ни разговаривать, ни переписываться. Мы стараемся оградить её от контактов с людьми, в том числе с персоналом, используем технику, чтобы общаться, насколько это возможно. Когнитивные расстройства, в том числе вызванные неправильным обращением с переводчиками, давно уже умеют корректировать на месте, это рядовая ситуация. К нам сюда попадают только случаи, когда знакомые нам методики не работают. Что вы предлагаете?

Лилия пояснила. Со всеми подробностями.

— Интересный подход, — покачал головой врач. — Мы используем электромагнитную клетку, внутри неё госпожа Корвус и живёт — большую часть времени. Хорошо. Я готов проверить ваше предположение. Разумеется, вначале вы должны понаблюдать за госпожой Корвус. То, что вы лично знаете её с детства, госпожа Корту, может значительно упростить задачу. По нашим данным, большую часть времени госпожа Корвус живёт в выдуманном, воображаемом мире, и очень часто там упоминается приют, о котором речь. Вас проводят в гостиницу, — доктор встал, — и, как только мы с коллегами примем решение, как провести проверку вашей методики, мы с вами свяжемся.

* * *

«Номер» в здешней гостинице выглядит не менее роскошным, нежели апартаменты Марины и Артёма там, в Риме.

— Чудо, — Лилия переоделась в домашнюю — пусть всё ещё официальную — одежду, сняла большую часть украшений — и всё равно выглядит по-царски. — Не могу поверить, но мне нравится здесь, в Бедламе. Никогда бы не поверила, что скажу подобное. Посмотреть — так это просто Арена какая-то. Вы заметили? Спортивный корпус, столовая, библиотека. Ни криков, ни воплей. Я по-другому всё это представляла.

— Мы пока не видели пациентов, — заметил Артём. Точно, словно на курорт приехали. Обстановка такая, что уходить не хочется. Коварно, ох, коварно подошли к проектированию гостиничного корпуса!

— Не обижайте мою фантазию! — улыбнулась Лилия. — Пусть всего на день, но вы мой. Даже если вы просто будете рядом. Врач указал тут, на расписании, что повидаться с Вероникой мы сможем только после полудня, после двух часов, если точно. Почти три часа времени ещё. Чем вы хотите заняться?