Тридевять земель

— Не пойму. Мысли читаешь? Как ты отвечаешь на вопросы, которые я не задавал?

— Ты их задаёшь. В уме. И только потом говоришь слова — так все люди делают. Просто я ощущаю, что именно ты спросишь. Я не подслушиваю твои мысли, — она смотрела серьёзно. — Есть люди, которые могут считать всё твоё сознание. Я так не умею.

— Тогда…

В двери постучали. Тихонько.

— Открой, пожалуйста, — попросила Канси, но сама пошла следом.

По ту сторону двери стояла… Карико. Едва заметив Артёма, она отшатнулась — ему показалось даже, что сейчас побежит наутёк. Но взяла себя в руки. Она посмотрела за Канси, появившуюся рядом — и улыбнулась. Прижала ладонь к груди — и протянула вперёд.

— Она хочет остаться здесь. Помогать нам с тобой по хозяйству, — пояснила Канси. — Ей нужно твоё разрешение.

— Да, я не возражаю, — произнёс Артём ошарашенно. Но Карико продолжала смотреть вопросительно, и он добавил. — Ты можешь оставаться здесь, Карико. Столько, сколько захочешь.

Она радостно улыбнулась и сделала движение, чтобы обнять Артёма. Но осеклась, глядя на сестру. Ты улыбнулась и кивнула.

Артём ощутил — трудно было описать всё это словами — благодарность. Огромную, горячую и живую. За всё, с момента, как он выхватил Карико из пасти невообразимого чудовища, почти уже настигшего её, и до того момента, как спрятал меч правосудия. За эти несколько секунд Артём воспринял столько благодарности, что едва хватало сил дышать.

— Разреши, я покажу ей здесь всё, — попросила Канси. И увела сестру — та не сразу отпустила своего спасителя.

— Она всё ещё немного боится тебя, — пояснила Канси, появившись в «гостиной» — той, где они сидели до визита Карико. — Это пройдёт. Я нашла ей комнату — над нашей.

* * *

В час ночи Артём проснулся — словно вынырнул из горячей, вязкой топи. Канси спала рядом, уткнувшись лбом в его плечо. Так спала Инга, так спит Марина…

— Я просила не думать о других женщинах, — Канси прижалась к нему сильнее. Одуряющий, непереносимо приятный запах её кожи. И куда ни прикоснёшься — литая сталь, а не мышцы. И невероятная реакция. И совершенное здоровье. Как такое может быть?

— Тогда научи не думать. Я не могу.

— Расскажи мне о них, — Канси уселась, погладила его по лбу. — Обо всех. Когда будешь готов. Ты очень беспокоишься за Ингу. И чувствуешь, что изменил Марине. И не понимаешь, почему я так изменилась за последние сутки. Тебя беспокоит, что Анчири знает про Землю, но не отвечает на вопросы. Тебе непонятно, как можно одновременно доверять ему, и оставаться верным людям, которым ты помогаешь лететь быстрее ветра. Я всё перечислила?

— Добавь ещё, что я не пойму, как ты это делаешь.

— Не спрашивай. Я отвечу, если ты спросишь меня. Но прошу — не проси меня, не сейчас. Если ты со мной — значит, доверяешь.

— Почему это?

— Потому что я могла убить тебя в любой момент. Так же, как и ты — меня. В ту ночь ты был готов перерезать мне горло. Я это видела, и чуяла. Но ты не получаешь удовольствия от чужих мучений и смерти. Я такая же.

— Вы не цените жизнь?

Канси помотала головой.

— Это единственное, что мы ценим. Но жизнь не имеет смысла, если не доказывать каждый день, что ты её достоин. Наверное, поэтому ты летаешь быстрее ветра. Поэтому нас с тобой принесло в сердце урагана, а потом к извергающемуся вулкану, а потом в полюс холода. Тебе нужен риск. Иначе это не жизнь.

Артём долго думал, глядя в светящиеся глаза Канси.

— Верно. — Согласиться стоило немалого труда. — Тогда подскажи, что делать?

Она взяла его ладонь и прижала к своей груди.

— Это наша ночь. Твоя и моя. Их не так много будет. Не трать такие ночи на сомнения. Ты поверил мне в ту ночь — когда предложил забрать нож. Просто продолжай верить.

Артём медленно улёгся назад, и Канси прижалась к нему. И поймала его руку, когда он попробовал погладить её по спине.

— Нет. Ты хочешь забыться. Сейчас ты не хочешь меня, ты пытаешься отвлечься от мыслей. Не надо меня обижать. Всё должно быть по-настоящему.

Артёму стало непередаваемо стыдно. Ей на вид лет двадцать, а говорит, словно ей…

— Мне двадцать четыре года. Почти никто не остаётся неприрученным так долго. Спи, — она погладила его по лбу. — Я не хочу усыплять тебя. Просто лежи, если не можешь заснуть.

День 71 Дипломатия

Одна мысль не давала покоя, со вчерашнего дня. Пустячная, но тем не менее. Канси сказала: я нашла ей комнату над нами. Что такое «над нами», если дом одноэтажный?

— Уже нет. Сейчас два этажа, будет нужно — построят ещё.

Артём уселся. Канси сидит за столом — что-то пишет. С ума сойти! Пером по бумаге! Артёму захотелось глаза протереть — точно, перо, чернильница, всё такое. Вот это да!

— Доброе утро, — Артём, стараясь вести себя настолько естественно, насколько возможно, принялся делать утреннюю гимнастику. Сейчас очень не хватает гимнастического зала Арены, где можно устроить себе неплохую нагрузку.

— Здорово! — уважительно сказала Канси, откладывая свои бумаги. — По доброй воле делать зарядку! Я как раз хотела предложить.

— Что именно?

— Пробежаться. Я бегаю по утрам. Мы с сёстрами это любим. А ты?