Тридевять земель

«Лучше к ней не лезть» – печально подумал Седьмица и направил мысли по привычному кругу. Завтра на космодром. Оттуда к орбитальной станции. Там начнутся первые тесты.

– Ты меня не любишь, – безжалостным голосом сказала она.

Чьи-то холодные когти вонзились в сердце Седьмицы и прошлись рваной бороздой вниз к животу.

– Солнышко. Что ты? Люблю, конечно.

Она повернула голову. В её изумрудных дивных глазах дрожали слёзы. Глеб почувствовал, как леденящие когти делают вторую борозду крест-накрест.

– Светозара, это нечестно, – возмутился он – я космонавт. Это моё дело.

Она отвернулась. Сглотнула комок в горле и подняла лицо, чтобы не дать слезам выбежать из глаз.

– Я беременна.

Глеб едва не выпустил руль авиалёта.

– Что? – растерянно спросил он.

– Что слышал! – с яростью сказала Светозара.

Глеб тупо помолчал. Затем его осенило.

– Ух, ты! Ну и ну! – бросив штурвал, он полез к ней обниматься. И всё переменилось.

– Тише, тише! Руль! – закричала она, расплескивая из глаз слёзы на сияющее от счастья лицо.

Авиалёт стал заваливаться на одно крыло. Истошно заверещал зуммер. Но Глеб уже прыгнул назад в кресло пилота и выровнял машину. Вперёд он не смотрел, Его влюблённые, и преданные глаза были обращены на Светозару.

– Любой каприз, царица. Я у ваших ног.

– Звезду с небес и красные сафьяновые сапожки, живо – смеясь, распорядилась она.

Глеб хотел сказать – «Вот завтра на космодром и за звездой», но вовремя прикусил губу. Тему расставания нужно было срочно исключить.

Когда авиалёт приземлился в просторном дворе дома Кузьмича, Глеб молнией метнулся к дверям со стороны Светозары, открыл. Взял её на руки. Торжественно ступая, он победно посмотрел на критично улыбающегося дедушку. Затем, горделиво, на любимую.

– Никак беременна? – спросил Кузьмич, подняв седеющую бровь.

«Как!? Как он догадался!?» – восхитился и удивился Глеб.

– Ну, заходите в дом.

Светозара чмокнула Глеба в нос и легко соскочила с его рук, давая понять, – хватит паясничать. Девушка юркнула в низкую дверь, невольно поклонившись и терему и его хозяевам. Глеб последовал за ней.

В доме был не совсем обычный гость. Элекс ТУ-134. Истории этого странного существа можно было бы позавидовать. Несмотря на свою кибернетическую внешность, он всё же был человеком. Из будущего. Из 1 июля 2286 года. Элекс попал в 1991 год, как он утверждал, заменив трёх подростков из 20 века. Он легко позволил себя исследовать американской научной группе, которую возглавлял ученый с русской фамилией Преображенин. Этот шаг аукается до сих пор. Элекс оказался напичкан столь совершенными и смелыми технологиями, что несколько лет подряд Преображенин выдавал на гора одно открытие за другим. Но минуло семьдесят лет. Старого ученого уже нет в живых. Его изобретения принадлежат сыну, который отгородился в лаборатории отца от всего мира. Элекс же связанный договором о неразглашении своих тайн, был предоставлен сам себе. И он все эти годы с удовольствием летал по планете, с неописуемым восторгом рассказывал школьникам и студентам невероятные истории. А пару лет назад крепко-накрепко сдружился с Мирославом Кузьмичом.

Почему? Глеб не знал. Но на всякий случай к элексу относился с опаской.

– О! Светозара! Глеб! – воскликнул элекс густым голосом, с кавказским акцентом и выпустил две летающие видеокамеры размером с горошину. Он вообще любил менять свой голос, подбирая под ситуацию наиболее подходящий – Я пару минут назад был в Австралии. Жара! – он смахнул воображаемую капельку пота с нанолба, и провел манипулятором под мышкой. Его хромированное «лицо» с выпуклыми чёрными рецепторами растянулось в механическом оскале улыбки. Видимо это была шутка. Так элекс демонстрировал, сколь многих физиологических изъянов присущих обычным людям, он лишён.

– «ТУшка», перестань бахвалиться, – одёрнул элекса Мирослав Кузьмич – у нас серьёзный разговор. Наша Светозара беременна.

Элекс сник. Получив бессмертие, он производить потомство не мог.

– А Глеб решил лететь на Луну. Добытчик, ёха-маха! – дедушка внимательно наблюдал за внуком, и тот быстро понял от тяжёлого разговора не уйти.