Тридевятое царство. Война за трон

– Держать строй! – Лютополк ревел медведем на галицкие войска, и те удерживали сплошную линию щитов, хотя и пятились все-таки потихоньку назад. Ратники с обеих сторон пытались достать врага сквозь просветы в стене щитов. Там и тут падали на землю убитые, но их место тут же занимали другие. Воинам Тривосьмого царства приходилось тяжелее, чем киевской дружине: их доспехи были гораздо хуже, чем у галичан, а деревянные щиты не всегда выдерживали ударов стальных копий и мечей. Однако и они, следуя за своим воеводой-богатырем, умудрялись теснить противника от берега.

Неожиданно дела у почитателей Перуна пошли гораздо лучше. Дубыня и Горыня махали своими огромными дубинами, отбрасывая зараз по доброму десятку ратников, Усыня не давал никому подобраться к гигантам-землякам, перерубая своими кнутами стрелы и отводя удачно направленные копья. Там, где воинам удавалось выбраться на берег, они легко теснили мужиков, но туда сразу же направлялся один из гигантов, и линия выравнивалась.

– Простите, мужики! – выдыхал Дубыня, делая очередной замах своей палицей-деревом. – Простите, если что.

– Только бы никого не зашибить… – вторил ему Горыня, отбрасывая очередную шеренгу ратников. Великаны и правда старались бить так, чтобы отбросить, а не убить. Мужики рядом, воспрянув духом, кололи вилами и рубили топорами. Противостояли им переяславцы, такие же плохо обученные мужики, но оружие у них было гораздо лучше: и мечи, и щиты, и копья. Наконец туровцам удалось сдвинуть линию противника, и мужики начали медленно отступать под напором войска подменыша.

По всему фронту воины Ивана-подменыша теснили Аленкиных защитников.

«Сейчас побегут», – грустно подумал Растеряха.

Почувствовав под ногами твердую землю, а не дно брода, передовые отряды стали давить еще сильней.

Полкан бросил взгляд на ладьи: они уже близко, можно даже разглядеть лица людей на борту. Боярин увидел незнакомый стяг: ладья на голубом фоне; он слышал, что новгородцы выбрали себе его вместо Жар-птицы Василисы Премудрой.

– Держаться! – орал Лютополк, носясь на своем огромном коне позади рядов. Он беспощадно рубил мечом любого, кто пытался побежать, и это помогало: его воины держались.

Аршин за аршином атакующие отвоевывали пространство на этом берегу реки, а из брода выходили все новые и новые сотни. Там, где дружина билась с галицкой пехотой, погибших было не так много, но вот на противостояние обычных мужиков с воинами подменыша смотреть больно: мертвые тела повсюду – рубахи не защищали от ударов оружия. Всюду лежали израненные, стонали, плакали, сыпали проклятия. Воины подменыша тоже несли потери, в основном от тройки гигантов, но не только от них – многие нашли свою смерть от крестьянских вил или топоров дровосеков.

– Ужас какой! – плакал огромный Горыня, но удары наносил все так же ритмично, продолжая шептать как заклинание: – Хоть бы не насмерть…

Вокруг гигантов и старались держать оборону остальные. Нападающие уже отвоевали полоску земли на этом берегу. Когда ладьи наконец подошли к берегу, с них посыпались воины. Вид они имели весьма свирепый: купеческие дружины больше походили на разбойников или варягов, однако оружие и доспехи у них были справные. По боевым качествам они даже превосходили обычных воинов, но совершенно не умели сражаться в строю. Те, кто высадились на этот берег, кинулись на туровцев, на другом же берегу их встретил смоленский полк.

Растеряха заметил, как под прикрытием натиска купеческих дружин на другом берегу начал высаживаться какой-то совсем уж иноземный отряд, люди в причудливых доспехах соскакивали с ладей, но вовсе не устремлялись вперед, как остальные, а строились в боевой порядок.

– Это те наемники! – крикнул ему в ухо Полкан.

Из-за прибытия купеческих дружин натиск на мужиков ослаб. Туровцы вынуждены были повернуться, чтобы встретить новую угрозу. Галицкие полки все так же медленно пятились назад, отчаянно борясь за каждый аршин. Было понятно, что, если бы не богатыри, их бы вовсе потеснить не удалось – пехота галичан считалась одной из лучших. Для войска подменыша, однако, эта атака неожиданностью не стала: навстречу купеческим дружинам уже двигались полки под знаменами Смоленского княжества, гордо реял стяг с деревянной башней на зеленом поле. Первое же столкновение выявило преимущество смоленцев – они уверенно держали строй и быстро начали теснить яростных, но разобщенных воинов Новгорода назад к ладьям.

– Подменыш и это предусмотрел, – расстроился Растеряха, глядя, как новгородцы на том берегу начали отступать, а потом и вовсе побежали. Смоленские полки устремились в преследование, однако наткнулись на щиты наемного иноземного отряда. Первые ряды попытались с ходу проломить их сопротивление, но копья, вылетающие из-за щитов иноземцев, быстро успокоили самых ретивых. На иноземцев обрушился град стрел, но стена стояла крепко, упавших тут же заменяли. Новгородцы не стали поворачивать, чтобы прикрыть наемников, дружинники запрыгивали обратно на ладьи и стремились поскорее отчалить, отталкиваясь от берега длинными шестами.