Тридцать четвертый мир

– Это как-то не вяжется...

– Вяжется и даже очень. Все кто общается с туземцами, тем более состоит с ними в отношениях, связанных с обменом э-э... материальными ценностями – а вы понимаете, что экспонаты для местного этнографического музея не всегда достаются даром – все эти люди ходят, как говорится, под Богом. Периодически в Парламенте поднимается буча, и правительство кидается ублажать разъяренных сенаторов – ловить и карать то контрабандистов, то пособников туземных террористов. Аркадий и загремел во время предпоследней такой компании. Дело не стоило выеденного яйца... Формально предметы, которые нашли в запасниках музея, можно было расценивать как оружие... За беднягу обещал заступиться Посол Окама – они были весьма близки, но... Вы сами знаете... Мы обращались с петициями в самые высокие инстанции, но Президент не хочет, видимо, перечить Советнику Лэшли, а Советник – тот еще фрукт. По его мнению, сам интерес к жизни аборигенов преступен...

– Я постараюсь привлечь интерес руководства Колонии...

– Будет очень любезно с вашей стороны. Только не навредите старине Лисецки...

– Так, по-вашему, люди долго и мирно жили вместе с аборигенами в Лесу?

– Посудите сами – вторую волну колонистов они встретили вполне мирно. Правда, и в объятия не кидались. Но ведь нельзя требовать от инопланетян полностью земного стереотипа поведения... Они держались отчужденно, индифферентно, но и только. Возможно, этому их научили последние старые колонисты. И нельзя сказать, что это так уж глупо...

Именно за этот период и произошла замена древней лексики аборигенов искаженным диалектом нашей галактической речи. Мало того – не меньше изменился и жреческий, формальный язык. Это была... как бы реакция на распространение земного диалекта в обыденной, повседневной речи... Во всей его структуре проглядывает стремление э-э... оттолкнуться от языка землян, противоречить, противостоять внешнему влиянию. Построить свою исконную речь не столько в соответствии с древним каноном, сколько назло инородному влиянию – наоборот... Я посвятил этому феномену небольшую публикацию, – изящная ладонь доктора порхнула к пыльной пачке оттисков, извлекла один из них и протянула Каю. – Вот, вы можете ознакомиться с моей точкой зрения в свободное время...

– А сами эти старые колонисты все-таки сошли на нет? Не ужились в условиях дикой планеты?

– Видимо, произошло постепенное вырождение этого остаточного общества. Утрата технических и культурных навыков, знаний... А приспособлен человек к здешним условиям гораздо хуже аборигена... Впрочем, мне иногда приходит в голову дикая мысль...

– Поделитесь ею со мной. Для неспециалиста она может оказаться не столь уж дикой...

– Когда я узнаю различные вещи из жизни Леса... Всякие, порой мелкие детали... Мне кажется – я буквально ощущаю это, как говорится, нутром – что где-то в недоступных дебрях этих джунглей еще живут люди – и довольно много людей, которые... Ну которые не хотят быть людьми.

– Простите, я не совсем точно понял вас. Вы ведь не имеете ввиду лесные банды – типа группировки Большого Питона или...

– Нет, конечно. Это-то вот как раз и нелюди по сути своей. Мародеры, наживающиеся на войне. Нет. Я имею ввиду остатки древней колонии. Возможно эти люди не желают э-э... возвращаться в лоно земной цивилизации. И, право, временами я их понимаю... Хотя, конечно, скорее всего это все – мои фантазии... Какие вопросы еще интересуют вас, инспектор?

– Спасибо, я узнал даже несколько больше, чем хотел. Я постараюсь сделать все возможное для того, чтобы дело вашего э-э... коллеги было пересмотрено...

– Но, прошу вас, поберегитесь Советника Лэшли.

* * *

– Имена, – сказал капитан Дель Рэй, присаживаясь на краешек стола. – Фамилии. Клички. Явки. Всех кто крутился вокруг Посольства. Только это тебе поможет, Чурик. Или тебе больше нравится «Шпент»?

– Мне больше нравится, когда меня называют Хайме Спада. Посмотрите – в деле мое имя значится черным по белому. И еще – я протестую против пыток! Снимите с меня эти штучки!

– Эти «штучки», – Гвидо иронически переглянулся с потевшим за угловым столом лейтенантом Брюсом, – не имеют никакого отношения к пыткам. Они просто э-э... отслеживают состояние вашего организма в ходе допроса. В ваших же интересах, господин Спада.

Насчет интересов Гвидо слегка кривил душой. Напяленный на Чурика воротник контроллера внутренней речи работал только в интересах органов следствия. Земная наука все еще с трудом, вкривь и вкось, читала содержание сознания, но вот благоразумно подавляемые, но все же вполне реальные сигналы, поступающие из коры полушарий на голосовые связки и другие инструменты речевого аппарата, были вполне доступны интерпретации дешевеньким полицейским компьютером. Для Гринзеи, впрочем, и это было чуть ли не последним словом техники дознания.

Сейчас по невидимому для Шпента экранчику ползла всякая, теснившаяся в его горле абракадабра, из которой с похвальным постоянством выплывало лишь четкое «Какая же сука заложила?»