Тридцать девять и девять (СИ)

Впрочем, он и без формы доводит Ленку до тихой ярости от невозможности даже глазеть открыто на его развратный большой рот, пластичные длинные руки и эти узкие бедра, обхват которых заметно меньше, чем его плеч. И Ленка не может удержаться от искушения забегать к нему вечером, когда он смотрит телевизор, сидя в своем большом кресле и прихлебывая из бутылки пиво. Тогда он обычно в одних спортивных брюках и майке или, еще лучше, вообще с голым верхом. Ленка садится на стул и спрашивает о разной ерунде, делая скучающий вид и глядя по сторонам, а он спокойно ей отвечает. И какая же у него при этом расслабленная поза! Ленка не может оторвать глаз от его бедра, лежащего чуть ли не на спинке кресла, и болтающейся голени с резиновым шлепанцем, висящим на кончиках его пальцев. Он практически лежит, опираясь своей гладкой мускулистой спиной о подлокотник кресла. Ох, как хотелось бы Ленке как следует потереться об эту глянцевую спинку! Но она может только смотреть и представлять себя на месте какой-нибудь девицы, на которую падет завтра его выбор. Если Ленка немного выпьет, в такие минуты ей кажется: она может не сдержаться и начать просто-напросто к нему приставать. Но тут он всегда, будто что-то почувствовав, быстро меняет позу на гораздо более скромную. Ленке становится стыдно, и она уходит. Но оттого, что ей стыдно, ей не перестает хотеться оказаться с Давыдовым на необитаемом острове, где нет никаких друзей, мужей, детей и обязательств.

А какой скандал она учинила бедняге Стельникову, прицепившись к какому-то пустяку, когда они возвращались из их любимого ресторана после того памятного дня рождения Арсена! Как же она там бесилась, изображая культурную дамочку рядышком с удовлетворенным жизнью муженьком, которому в тот вечер желала провалиться сквозь землю! Кира тоже там была, и это хоть как-то скрасило Ленкину злость на свое бессилие потому, что Чернова бессильна тоже.

Ленка на свою голову сразу схватила внушительную порцию шампанского и уже с самого начала не сводила с Давыдова глаз. Кира была еще совершенно безмятежна, когда Стельникова поняла, что подругу ждет очередной сюрприз. Постепенно надираясь, Давыдов все чаще смотрел в сторону сидящей за дальним столиком вульгарной рыжей красотки. Та в ответ бросала ему томные взгляды. Играла музыка, и посреди зала веселились, танцуя, уже подогретые участники параллельно проходящего торжества.

Типичный представитель бравой десантуры, жизнерадостный и диковатый казах Магрипов, как обычно, несмотря на присутствие своей беременной жены, все больше расходился, расстегивая верхние пуговицы рубашки, и своим пошлым трепом и развязным видом заводил всех присутствующих. В том числе и Ленку, которая остывала, лишь взглянув на своего абсолютно спокойного Мишку. А вот Давыдов, сидя рядом с раскрасневшейся Кирой и не обращая на нее ни малейшего внимания, соблазнял свою рыжую жертву, не выходя из-за столика.

Он смотрел на нее, полузакрыв глаза, и когда выпускал дым, казалось, шлет ей губами воздушный поцелуй. Он поднимал бокал и, перед тем, как отпить, делал ей едва уловимый знак бровями, как бы показывая, что пьет за ее здоровье. А она повернулась боком, выставив скрещенные ноги в проход, чтобы он получше их рассмотрел.

Ленка прекрасно понимала их диалог, и ей хотелось, чтобы он продолжался как можно дольше. Она чувствовала, что уже учащенно дышит, и ей плевать на то, что ее лучшая подруга до сих пор ничего не замечает. Популярные итальянцы внезапно сменились записью музыки любимой Ленкиной «Бони Эм», и Магрипов вдруг, сверкая зубами, стал бить по столу стаканом и орать Давыдову, чтобы тот сделал ему какой-то подарок.

— Ара, сделай, ну! Обещал же, ара! Давай, сделай, сделай! — он, казалось, входил в раж, заводя всех окружающих и превращая мероприятие в какое-то неуправляемое гульбище. Даже Мишка стал пихать локтем Давыдова и что-то ему говорить.

— Фо ю, командир! — Давыдов начал снимать пиджак. — Ну, публика просит! — с добрейшим видом сообщил он Кире.

Ленка тогда перепугалась всерьез. Что он должен сделать, если раздевается у всех на глазах? Уж не поиметь ли эту рыжую девку прямо в банкетном зале? Однако Давыдов ограничился снятым пиджаком и вышел из-за стола под дикие вопли и улюлюканья Магрипова. Как только он появился на середине зала, вокруг послышались хлопки и свист. Его многие здесь знали, это Ленка давно поняла. На несколько секунд остановившись, он стал слегка подхлопывать и переминаться с ноги на ногу, а дождавшись припева, задвигался.