Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса

— Возможно, вы и правы, — начал Марукакис, который, нахмурясь, молча выслушал его, — Сказать что-либо трудно, потому что, как вы верно заметили, доказательства отсутствуют. Известно только, что Кемаль Ататюрк был против банкиров, особенно иностранных, совершенно не доверяя им. Он ни разу не обратился к ним за помощью, а для них это все равно, что пощечина. И напрасно вы смущались, друг мой. Ваше предположение может оказаться верным. Международный большой бизнес помогал многим переворотам, если этого требовали его интересы. Взять хоть Неккера, который пользовался в своих интересах лозунгами Свободы, Равенства и Братства. Теперь воротилы бизнеса, ссорясь с социализмом, обычно говорят о законности, порядке и укреплении финансов. Покушение? А почему бы и нет, если это выгодно бизнесу? Конечно, не в Париже, не в Лондоне и не в Нью-Йорке. О нет! И, разумеется, убийца не присутствует на заседании совета директоров. Делается это примерно так. Кто-нибудь из присутствующих говорит: «Хорошо бы, если бы этот негодяй, который мешает мирному развитию и процветанию экономики, вдруг исчез». Только и всего — ни к чему не обязывающее пожелание. Однако оно высказано для того, чтобы специальный человек, который занимается исполнением такого рода пожеланий, наметил определенную цель, не говоря уже о средствах, разработал соответствующие планы и инструкции. Бизнесу необходима удача, и, если фортуна оказалась забывчивой, надо подтолкнуть ее, чтобы она не забывала о своих обязанностях.

— Так вот какова роль Димитриоса!

— О нет! Я так не считаю! Тот, кто подталкивает фортуну, большой человек и знаком видным людям. Он очень вежливый человек, у него дети, дом, красавица-жена, солидный капитал в самых надежных банках. Правда, ему приходится иногда отлучаться в командировки, о которых друзья предпочитают не расспрашивать. На дипломатических приемах он появляется во фраке с какими-либо иностранными орденами. Начиная с этого момента, в голосе Марукакиса появились грозные нотки. Но этот человек знаком также и с такими людьми, как Димитриос, готовыми пойти на уголовное преступление, со всякого рода политическими недоносками, ведущими свои подпольные дела, со всякими отбросами общества, этой разлагающейся, смердящей массой, которая возникает в самых низших слоях общества. Этот респектабельный человек утверждает, что он вне политики, и это так, потому что интересы чистогана — вот его политика. Он убежден, что выживает всегда сильнейший, а слабый должен умереть, так и не став сильным, что закон джунглей — у кого когти и клыки сильнее, тот и прав — управляет отношениями людей в обществе — вот его евангельские заповеди. Таких людей пруд пруди, они есть в каждом городе, потому что без них большой бизнес не может существовать. И хотя большой бизнес пользуется чернилами для своих операций, вся его история написана кровью, кровью людей!

Последние слова он произнес, ударив кулаком по столу. Латимер, как и все почти англичане, очень не любил риторику и резкие жесты и от смущения не знал, куда деться. Ему показалось, что некоторые фразы были заимствованы от «Коммунистического манифеста», но он не решался сказать это Марукакису, боясь его обидеть, — все-таки человек он был полезный.

— Вы говорили удивительно красноречиво, — заметил он, — Вам не кажется, что вы немного преувеличиваете?

Марукакис удивленно посмотрел на него, потом улыбнулся.

— Конечно, преувеличиваю. Но приятно иногда поговорить в таком обличительном тоне, если всю жизнь говоришь обиняками. Кстати, я не так уж сильно преувеличиваю. Можете мне поверить, такие люди и здесь имеются.

— Неужели?

— Один из них был членом совета директоров Евразийского кредитного треста. Звали его Антон Вазов.

— Вазов?!

Грек рассмеялся, довольный.

— Хотел сделать вам сюрприз, но так и быть — пользуйтесь моей добротой. Я просмотрел старые отчеты и узнал, что Евразийский кредитный трест был зарегистрирован в Монако лишь в 1926 году. А до этого момента он выпускал отчеты о своей финансовой деятельности. Моя задача состояла в том, чтобы найти их.

— Но ведь это, — выпалил Латимер, — страшно важно. Неужели вы не понимаете…

Марукакис перебил его, подозвав официанта, чтобы рассчитаться за ужин. Посмотрев с лукавой усмешкой на Латимера, он сказал:

— Как известно, вы, англичане, необычайно высокого мнения о своих умственных способностях. Вы ведь считаете себя единственным народом в мире, который монопольно обладает обыкновенным здравым смыслом.

Глава шестая Почтовая открытка

«La Vierge St. Marie» находился на улице, идущей от церкви Света неделя. Литимер, конечно, не мог не подивиться такому странному соседству. Улица была узкой, довольно крутой и практически неосвещенной. Ему сначала показалось, что улица спит, но тишину изредка нарушали то звуки музыки, то смех, когда кто-нибудь выходил из дома на улицу. Они встретили двух мужчин, вышедших на улицу и закуривших сигареты. Кто-то шел за ними следом, потом хлопнула дверь, и шаги затихли.

— Посетителей пока мало, — заметил Марукакис, — рано еще.