Тридцать дней до развода

— Заедешь ко мне на пять минут перед загсом? — напомнила о себе реальность голосом Аллы в трубке.

— Зачем? — ощетинился я.

— Не телефонный разговор, Бодь.

— У меня нет времени на твои истерики, Ал. Все уже решено, — устало сообщил я.

— Чего ты боишься? — В голосе пряталась ядовитая насмешка.  — Не прикую же я тебя дома к батарее, а? Просто решим пару деловых вопросов. Нам еще имущество делить, дорогой мой муж. И лучше полюбовно. Или хочешь в суд?

— Не хочу.

— Вот и отлично… А то там по ходу дела могут выявиться неожиданные обстоятельства. Вроде моей беременности. Например.

— Это невозможно, — лязгнул я челюстью и почувствовал, как впившиеся в меня когти тревоги раздирают плоть, пропахивая в ней кровавые борозды.

Вот оно.

Не бизнес. Не родители.

Это.

— Ну, Бодь… Точно это мы узнаем только после родов, через много месяцев. Я же не дам рисковать жизнью ребенка, проводя эти тесты во время беременности… — Голос Аллы был певучим и нежным, словно она уже укачивала несуществующего малыша. — Может, и развод отменим, пока суть да дело. Ты передумаешь. А, Бодь?

Я молчал, только крепче сжимая челюсти и стискивая телефон так, что тот начал потрескивать в ладони. Вот тварь…

— Ну или заедешь, подпишешь бумажки — и свободен.

— Так вот в чем дело… — выдохнул я. — Просто хочешь больше денег.

— Да, милый, больше денег… — пропела Алла покладисто. — Приедешь?

— Понимаю. Хорошо. Приготовь все. Позвоню, как буду рядом.

Телефон едва выжил, но опасно крякнул, приземляясь на переднюю панель. Спохватившись, я вернул его на держатель.

Я не думал, что подписание документов займет много времени. Отдам этой твари все, что она запросит, если это единственная возможность от нее избавиться, — и уеду. Но все равно непроизвольно гнал, выжимая под максимум. Лишь бы избавиться от своего прошлого как можно скорее.

Глава ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Как не надо разводиться, часть вторая

Чуть не впилившись в пару поворотов, за которыми мрачным напоминанием о соблюдении скоростного режима торчали покрытые дорожной пылью пластиковые веночки и кресты, я все же попытался успокоиться и послал Даше сообщение, что могу опоздать. Лучше приехать на час позже, чем не приехать вообще. И даже скорость сбросил — увы, недостаточно. Она перезвонила, и пока я вслепую попытался нашарить, где там громкая связь включается, не заметил всех признаков засады на трассе. За поворотом меня и тормознули, я едва успел ответить на звонок, и тут же пришлось телефон вырубить. Пока суть да дело, пока оформляли и танцевали танцы намеков на откупиться на месте, опаздывать я стал еще хлеще.

К дому Аллы — бывшему своему — подкатил уже ближе к двенадцати. Выключил бы телефон с утра — уже бы развелся спокойно и разруливал остальные проблемы свободным человеком.

Но я знал, что если бы с родителями что-то на самом деле случилось, — не простил бы себе. Тысячу раз на этом Алка или Витька будут играть — и тысячу раз поведусь. Как иначе-то?

Но досада скребла по сердцу, саднила чем-то неучтенным. Или чертова интуиция намекала? Но не мог я не попытаться разойтись с Аллой окончательно. Деньги — пыль. Еще заработаю. Я свою Дашу ждал столько лет, не для того чтобы потерять из-за каких-то копеек.

Вышел из машины, подхватив телефон, и только тут с досадой вспомнил, что не перезвонил. Ладно, пусть только дождется. Зацелую насмерть, заглажу вину всем, чем смогу. Лишь бы уже вместе.

— Богдан!

Алла ждала у своего «мини». Эффектная — любила она одеться в тон машинке и изображать в нашем родном болоте столичную штучку. Забавно, что даже в этом Даша ее умудрилась обойти, нисколько не стараясь. По ней было видно, что она и правда только из Москвы, и остро-модные шмотки она носила так небрежно, как умеют носить только там, где все так ходят.

— Сядь, — поджала свои алые губы моя почти бывшая благоверная. И сама забралась в салон, щелкнула замком. Я втиснулся следом за ней. Двигатель негромко тарахтел, играла музыка — словно мы собираемся поехать в кино или в клуб в соседний город, а не прощаемся навсегда.

Капля ностальгии такая напоследок. Чтобы не жалеть.

Алла зашуршала бумагами, стала доставать из папки один листок за другим, протягивать мне, совать их в руки. Они заполоняли салон огромными белыми бабочками, разлетались в разные стороны.

— Значит, ты оставляешь мне квартиру, машина моя, конечно, дача вообще родительская была, — нервно, как-то скомкано бормотала она, подсовывая мне ручку и заставляя расписываться на каждом листке. — Наши сбережения, ценные бумаги… Что насчет бизнеса, Богдан?

И уперлась в меня слишком пристальным взглядом. Сжала губы так, что они побелели даже под алой помадой.

— Совесть есть? — спросил я. — Давай вот еще мое дело жизни пилить будем. Там бабла даже с оборотом меньше, чем в квартире нашей с ремонтом и обстановкой. И кредит отдавать.