Тридцать один. Огневик

Скрюченный хранитель не произнёс ни звука. Он так и сидел, сжавшись и отвернувшись ото всех. Только болезненно вздрогнул от моих последних слов.

Поборники друг за другом вошли в открывшийся проход и исчезли. Задержался лишь Амос. Он нерешительно застыл у портала, но так и не смог заставить себя посмотреть мне в глаза.

– Я никогда больше не хочу тебя видеть, – разглядывая пол, проговорил он, – но никогда-никогда не забуду.

С трудом выговорив последние слова, он сделал шаг и растворился в мутном сиянии. Проход мигнул и исчез.

– Предыдущего я не пропустил, – громко заявил Капитон, когда портал исчез.

– Кого? – не понял я.

– Вы зовете его Мровкубом или гомункулом. Он пытался переместиться, но я не позволил. Не мог связаться с вами, пока вы были внутри шара.

– Спасибо, – искренне проговорил я.

– Не стоит. Это моя работа.

– А ты был прав, наш гомункул – предатель, – глухо проговорил я.

Оливье издал непонятный звук, но всё же ответил.

– Уже не важно. Ты вступил на новый путь, а я тебе помог, – он мотнул головой. – Тысяча горбатых моллюсков! Я привел тебя за ручку, дал пинка для скорости, заставил, проклятый ты…

  Хранитель не смог договорить, захлебнувшись жутким кашлем.

Глава 14. Прибытие в Черногорск

Я уже второй час сидел на кухне, неистово опустошая наши запасы продовольствия. Евлампий расположился на столе, усевшись на край тарелки, а Оливье угрюмо молчал на моём плече.

– Что значит, мне надо научиться контролировать себя? – в очередной раз спросил я, а хранитель в очередной раз промолчал в ответ.

– Он не может рассказать, заклятье не позволяет ему открыть правду, – снова объяснил голем, а я снова кивнул, пережевывая бутерброд.

– А сам как думаешь?

– Не знаю, – скромно ответил Евлампий. – За последнее время произошло столько всего противоречивого и совершенно не вписывающегося в понятную мне картину мира, что я больше не уверен в совершенстве собственных знаний.

Оливье даже крякнул, явно недовольный ответом голема.

– А ты попробуй, – предложил я.

– Ты какой-то особенный оборотень, – предположил Евлампий.

Я чуть не подавился. Даже невероятно грустный хранитель не выдержал, кисло хихикнув.

– Но как же, – продолжал настаивать голем. – Тебя нельзя убить. Ты владеешь какой-то странной магией. Умеешь изгонять хранителей. Самые мощные заклятья, такие как истинное пламя, едва могут причинить тебе вред. Люсьен, ты особенный!

– Особенный болван, – съязвил хранитель. – Ты не видишь очевидное. Они все такие. Как они, по-твоему, справились с поглотителями?

– Не знаю. Об этом в истории ничего не говорится.

– Конечно, – согласился Оливье. – Потому что ее написали маги, чтобы все думали то, что им надо, и даже представить не могли, на что похожа правда.

– Что ты хочешь сказать? – завёлся Евлампий.

– Что ты ростом не вышел…

– Тихо! Тихо! – вмешался я. – Я вот тоже не понимаю, как так получилось. Почему ты не стал прежним.

Над головой голема проскочила крошечная молния, но он всё же ответил:

– Процесс объединения очень сложный. Поскольку я условно неживой, объединяющий камень не использовали. Меня уменьшили до нужного размера, а тебя немного увеличили. Нас раздвоили, изменили, а потом собрали вместе. Боюсь, теперь я верну свой истинный размер только после того, как ты станешь прежним.

– И как это сделать? – без особого воодушевления спросил я.

Меня мой нынешний рост устраивал, и я, если честно, не особо-то хотел его менять.

– Провести ещё один обряд в Тринадцатом Тёмном Объединённом мире.

– О! – присвистнул я. – Меня туда обедом из тысячи блюд не заманишь.

– Понимаю, – насупившись, ответил Евлампий.

– Маленький, маленький, ну не будь таким угрюмым, – еле слышно пропел хранитель, но голем то ли не услышал, то ли сделал вид, что не слышит.

– Надеюсь, отец всё прояснит, – протянул я, поедая очередной бутерброд. – Вот только как нам попасть на Скалу Советов?

Меня перебил стук в дверь. Протиснувшись в проём, на кухню бочком залез архивариус.

– Невольно слышал последние слова, – потупился он. – У меня есть предложение.

– Вот это наглость! – заявил Оливье.

– Он, он, живой! – вскрикнул Мровкуб, отскочив обратно к двери.

– Вы его видите? – удивился Евлампий.

– А! – махнул серой рукой хранитель. – Скажи нам, мерзкий кусок мёртвой плоти, как ты смел припереться со своим предложением, после того, как хотел свалить, прихватив мой артефакт?

– Я, я ис-с-спугался… – заикаясь, с трудом выговорил архивариус, – юноша превратился в… – он замолчал, натолкнувшись на злобный взгляд Оливье, но всё же продолжил, – я не сразу даже понял, что это он. Поэтому схватил символ свободы и бросился бежать, а когда попал в трюм, решил переждать в безопасном месте.

– Складно поёшь, – рявкнул хранитель.

– Если бы я врал, то, конечно бы, придумал что-то более захватывающее и правдоподобное, – обиженно забрюзжал Мровкуб. – Можете не верить, но я не для себя старался…

– Тот, кто ничего не хочет для себя – всегда врёт!

– Перестаньте, – прервал их голем. – Глотки друг другу будем грызть потом, а пока нам надо пробраться в самое сердце Чёрной империи.