Тридцать первая жена, или Любовь в запасе

– Будь уверена, ты видела реальность. В день испытания ты прошла через огонь дракона, и он пылал в твоей крови, меняя тебя. Считается, что в этот день очень высока вероятность забеременеть, слишком много высвобождается энергии…

– Ты поэтому меня в постель потащил, как только в городе нашел? – возмущенно обернулась я к нему, толкая кулаком в плечо.

– Любимая, я бы тебя и на другом конце земли нашел. Раньше я тебя слышал, если ты нуждалась во мне, а теперь в тебе мой огонь, я тебя чувствую на любом расстоянии.

Я потрясенно посмотрела на него, а меня легонько щелкнули по носу, подняв пальцем отвисшую челюсть, и продолжили:

– Дракон для своей истинной желает сделать все, чтобы она была счастлива. Многие женщины мечтают подарить своим мужьям ребенка, и они беременеют. Для тебя же было важно узнать, что случилось с душой Элиссабет, что с твоим телом там, и энергии хватило перенести твою душу туда и показать.

Я легла обратно, внутри воцарилось умиротворение. Что ж, интуитивно я чувствовала, что душой побывала в своем мире. Значит, мы и правда теперь каждая на своем месте. Уходить из этого мира я не хотела. Просто в какой-то момент осознала, что возвращаться мне обратно особо не к чему. В последний момент перед уходом я ощутила, что Элиссабет беременна. Не знаю как, может, энергия дракона сыграла свою роль и сотворила маленькое чудо для них с Матвеем. А здесь у меня теперь любимый муж, Владыка, которого еще воспитывать и нервы мотать, пусть и не надеется легко отделаться. Это он меня в образе Когана завоевал и влюбил в себя, а вот в теле Владыки ещё всё впереди. Придираюсь? Пусть так! Первый начал эти ролевые игры. И благотворительный фонд, и куча идей для реформ. Я с детьми точно еще подожду. А потом, из вредности, возьму и рожу ему первой девочку! Чтобы не расслаблялся.

* * *

Как бы там ни было, медовый месяц у меня оказался потрясающим! Затянулся он, правда, почти на два, но не суть. У моря мне понравилось. Мы занимались любовью, плавали, разговаривали, летали по окрестностям, гуляли по живописным местам. Были только вдвоем. Нет, слуги тоже как бы присутствовали: еда готовилась, постель менялась и заправлялась, разбросанные вещи исчезали, но я никого не видела. Они как мыши скрывались при нашем появлении.

Вначале казалось, что так можно провести вечность, но постепенно я стала уставать от праздности. Да и Владыке постоянно доставляли корреспонденцию, требующую его внимания. Стала приходить почта и мне. Фонд заработал, Моржетта не знала, как поступить по многим вопросам, и советовалась со мной. К тому же государственная махина реформ, запущенная Владыкой относительно сирот, вступала в действие, и нужно было контролировать, как внедряются и проходят нововведения.

И на оставшихся малышей в моем крыле появились желающие усыновить. Нужно было знакомиться с ними и решать, доверить или нет ребенка. Пора возвращаться!

Дел навалилось по горло, что у мужа, что у меня. Все чаще мы вечерами зависали с документами, с любопытством суя нос в бумаги друг друга. Что примечательно, делами занимался Владыка, по дворцу ходил он, но в спальне у меня был Коган и только Коган. Я не отступила от своего требования видеть в постели только его, а с Владыкой принципиально была на вы.

Он бесился, но ничего не мог поделать. А кто сказал, что будет легко? Пусть основная злость прошла, Элиссабет счастлива и у нас обеих все хорошо, но спускать на тормозах я ничего не собиралась. Да и, если честно, Коган меня больше устраивал в постели. Его не пользовали тридцать теток, он не был до меня женат и никому ничего не обещал. От того и был особенно дорог.

На официальный бал в честь нашей свадьбы съехалось много приглашенных гостей. Даже король Зандании собрался приехать, считая, что это само собой разумеется. Наверно, подсчитывал, сволочь, выгоды от нового положения дочери, и какие плюшки можно по-родственному стрясти. Но тут его ожидал сюрприз. На территорию империи Арргонов папашу Элиссабет не пустили. А на слова, что он имеет право видеть дочь, ему передали мой портрет, где я счастливая и смеющаяся. Мое послание к нему гласило:

«Вы упорно не желали видеть меня, когда моя душа к вам стремилась. Теперь я не хочу видеть вас и желаю забыть о вашем существовании. У вас больше нет дочери».

Вернулся обратно он в ярости, но шпионы докладывали, что несколько ночей запирался в своем кабинете с моим портретом, пил и плакал, плакал и пил.

А потом стало не до ностальгии, когда драконы начали перекрывать свое сотрудничество с Занданией и устраивать массу проблем по всем фронтам, давая понять, что они будут нарастать как снежный ком, пока на престоле этот король.