Тридцать пять сантиметров (версия 2.0) (СИ)

Эрика уже успела составить впечатление об этом интеллигентном, но, как позже выяснилось, поехавшим крышей мужчине, и касалось оно не только его воспитания и псевдоблагородства. Она успела понять, что он искусный аналитик, а за последние несколько часов — ещё и стратег. Он очень долго вынашивал план похищения, втирался в доверие и появлялся в её жизни в самые подходящие моменты. Вот только что-то пошло не по плану, и сегодняшние поведение казалось излишне спонтанным для такого продуманного психопата.

После затяжной паузы Арун, наконец, заговорил:

— Хорошо. Я отдам её тебе. Живой, естественно. Но возврат будет происходить по моим правилам, а мне нужно время, — он кинул беглый взгляд на старинные часы, — я тебе перезвоню через три часа.

И услышав короткий ответ, Арун сбросил звонок.

Тяжёлый вздох сорвал с его губ, когда он резко опустился в кресло — неужели собирался её отпустить? Но Эрика ведь слишком многое видела и знала, следовательно, ему теперь как минимум было необходимо из неё овощ сделать для сохранения собственной безопасности. И судя по взгляду, устремлённому на неё, он как раз над этим вариантом и думал.

— Вот же гадство. Знаешь, есть выражение: «поспешишь – народ насмешишь», вот и я в который раз уже на одни и те же грабли встаю. Опять повёлся на соблазнительность удачного момента. — Арун откинул голову на спинку и помассировал одной рукой шею. — Да, недооценил я твоего братца и в такой затруднительной ситуации оказался, что придётся снова связи поднимать. Конечно, он не вызовет полицию, потому как понимает, чем тебе это грозит. Но зато ему ничего не стоит вломиться со своими дружками ко мне в квартиру и совершить самосуд. Ты же уже успела понять, что Ран за человек.

Поднявшись из кресла, Арун обошёл стол и достал из верхнего ящика медицинской тумбы шприц и колбу с бесцветной жидкостью.

— Я мог бы тебя убить. Но какой смысл? Ведь я не убийца, что убивает ради какого примитивного чувства удовлетворения в момент полного доминирования, когда последние вздохи срываются с губ умирающего. Я – творец! Человек искусства! — он протёр ватой, смоченной спиртом, место на шее и воткнул иглу. — Да, я согласен, что есть нечто аморальное в моём искусстве. Но практика жертв во имя красоты довольно распространённая — уже в разряде само собой разумеющегося. И в какой-то степени я занимаюсь благородным делом. Многие основоположники и первооткрыватели в своё время были монстрами в обществе тёмных людей. Поэтому и я отношусь к восприятию своих творений как к некому ритуалу, через который должен пройти каждый великий человек!

Эрика смотрела на него и силилась понять, как и почему он стал таким? Что стало отправной точкой в его безумии? И её сознание вместе с тем постепенно меркло. Арун же в свою очередь всё никак не мог выговориться, точно нашёл первые уши за долгое время, которым мог излить все душевные переживания, не боясь быть осужденным.

— Думаешь, мне нравится убивать невинных девочек и женщин? Но, если не я, то кто? Сколько лет ждать, когда родится ещё один просвещённый, что увидит мир моими глазами?! Мне ничего не остаётся, кроме как принять свою участь, пусть даже монстра в гла…

========== Неожиданное признание Эрики… ==========

Снова раскрыв глаза, Эрика упёрлась взглядом в белый потолок. Знакомый потолок. Руки скользили по простыне и пододеяльнику, узнавая кожей привычный материал постельного белья. Вне всякого сомнения — она в своей комнате. На ней надета её любимая пижама с цыплятами, и теперь казалось, что то похищение, устроенное Аруном, – всего лишь сон. Кошмар, который запомнился на удивление хорошо.

Справа кто-то тихо сопел. Тёплое дыхание доносилось до щеки Эрики.

Осторожно повернув голову, она оказалась лицом к лицу со своим братом. Их носы разделяли жалкие несколько сантиметров, и при желании она легко могла сократить это расстояние. Ведь ей этого и хотелось — подарить ему лёгкий невесомый поцелуй, о котором он даже и не узнал бы по пробуждении.

Залюбовавшись красивым лицом, Эрика не сразу поняла, что тёмно-карие глаза раскрылись и теперь смотрели на неё. Смотрели устало, с ноткой недовольства. Но даже такой взгляд умудрялся её манить и напрочь отключать мозги. Неожиданно даже для самой себя она резко подалась вперёд и поцеловала мужественные губы, стукнувшись зубами о маленькое металлическое колечко. Ран же не ответил ей, не попытался углубить поцелуй, а лишь дождался, когда она отстранится с заалевшими щеками, чтобы раздражённо вздохнуть:

— Глупый ребёнок.

Эрика отпрянула и закрыла лицо ладонями, осознав, что вытворила — открылась тому, у кого от её чувств могла возникнуть только тягучая мигрень. Она попыталась перекатиться на другой бок, но почувствовала резкую боль в области бедра и тихо пискнула. Ран же осторожно потянул её за плечо, укладывая на спину.

— Какого хрена ты кувыркаться надумала? Забыла о своих приключениях?