Тридцать шестой

Слава Всевышнему, и за Светку меня совесть не мучает. Волосатый обрезанный Ави теперь обманывает своих клиентов не просто так, а во имя высокой и благородной цели: чтобы его русская подруга могла на эти деньги купить себе цацку на шею или новые туфельки. Вот и хорошо. Все получили, что хотели.

Господи, неужели я ее до сих пор ревную? Или это так, чисто мужское «так не доставайся же ты никому»? Нет, не ревную, мне, по большому счету, все равно, я просто злюсь на нее: мальчикам очень обидно, когда их обманывают. А так — дай им Бог здоровья и счастья: Ави не знаю, а Светка баба хорошая, пусть все будет у нее хорошо, честное слово. Хотя, сука, конечно.

Я хлебнул пива из запотевшего бокала и поморщился. Согрелось. Так бывает: стакан еще холодный, а напиток уже согрелся.

— Хочешь еще? — задумчиво спросила Натаниэла, глядя на море. Гуляющие по променаду на нее посматривали: больше, естественно, мужчины, но и женщины украдкой, как пишут в романах, «стреляли глазами».

— Нет, спасибо. Что-то на меня эта история с раввином подействовала, похоже, я в какой-то транс впал.

— Похоже. А вообще, дружок, — она решительно стряхнула пепел, — хватит тебе кукситься. Завтра же вызываем яхту и двигаемся в Европу, давненько не были. А то ты у меня совсем завял.

Я никак не мог уснуть. Ненавижу это состояние! Ворочаешься с боку на бок, представляя себе всякие картинки, но мозг отказывается отключиться, и ты все время в каком-то мутном опьянении, что ли, когда и хочется спать, и никак не уснуть. Потом надоедает ворочаться, встаешь и идешь искать себе занятие. А какое занятие может быть в три часа ночи? Смотреть телевизор, по которому показывают старый фильм на непонятном языке? Бесконечно шариться в Интернете — но и там все спят, кроме тех, кто по другую сторону земного шара? Да и глазам больно смотреть в монитор, глаза хотят спать. А спать — не уснуть. Иногда помогает теплое молоко, но где, черт побери, в президентском номере роскошного отеля достать в три часа ночи теплое молоко?! Вот выпивку — сколько угодно. Кстати, тоже неплохое снотворное, можно попробовать.

Я тихо оделся, стараясь не очень сильно греметь, и от нечего делать поперся в бар отеля. Выпивку, конечно, можно было взять из минибара или в номер заказать, но мне просто надо было куда-то пойти, туда, где были люди. Уж больно я сам себе надоел.

А в баре, как водится, жизнь била ключом: гремела музыка, стоял, несмотря на поздний час, дым коромыслом, подвыпившие немцы что-то орали, англичан можно было легко вычислить по красным лицам, остальные нации определялись плохо, зато были одинаково выпивши. В общем, весело.

Я протиснулся к стойке, взял свой любимый ром со спрайтом и принялся искать свободное место за столиком. Удивительно. Три часа ночи, а свободных мест практически нет. Так и остался стоять, как дурак, со своим ромом посреди бара. Идиотская ситуация.

— Идиотская ситуация, — раздался за моей спиной тихий голос. Мне даже показалось, что я ослышался, и я обернулся посмотреть, кто это. Неужели Наташка проснулась и поперлась за мной?

Нет, не Наташка. Женщина. Лет тридцати пяти. Симпатичная такая. Увидела, что я на нее смотрю, и улыбнулась в ответ.

— Приятно встретить соплеменницу в этом бедламе, — пытаясь перекричать шум, галантно сообщил я. — Вы из России?

— Да, — кивнула она. — А вы?

— Я из Израиля.

Она кивнула, мол, понятно. Я приподнял свой стакан:

— Ваше здоровье!

Она снова смущенно улыбнулась. Какой же я идиот все-таки. Выпивки у нее в руках не было: похоже, она не смогла пробиться к стойке через плотную разноязыкую толпу.

— Что будете пить?

Она заволновалась, стала протягивать мне пластиковую карточку от номера, чтобы я заказал на ее счет. Я засмеялся и отрицательно помотал головой.

— А вы что пьете? — спросила она. — Это не очень крепкое? Возьмите мне то же самое, пожалуйста.

Я дал ей подержать свой стакан, пробился к стойке, взял еще баккарди, протолкался обратно. Когда мы менялись напитками, я случайно прикоснулся к ее руке. Сухая, гладкая.

— Пойдемте на балкон, — предложил я. — А то тут шумно очень.

Мне, кстати, понравилось, что она не стала кокетничать и отнекиваться, когда я угостил ее. Приняла как должное. И мне было приятно чувствовать себя таким старорежимным кавалером.

Надо сказать, что и на балконе была не очень интимная обстановка. Пара англоговорящих громко выясняла отношения, у перил стояло еще несколько человек, неспособных молча любоваться зрелищем подсвеченной кромки берега, на которую из темноты набегали белые полосы прибоя.

— Что ж, давайте знакомиться! — весело сказал я, пытаясь в тусклом свете разглядеть новую знакомую. Ну что сказать? Выглядит на свои родные тридцать пять, или сколько ей там. Морщинки у глаз, складочка на шее, фигура, немного потерявшая форму, но видно, что эта форма раньше была. — Меня зовут Саша.

— Марина. Очень приятно.