Тридцать третий румб

Она курила, а я сидел и молчал. Думал, как быть. Такое нехорошее дело вышло – Луиджи убили, чтобы ограбить, а меня он уже обвинял в краже. Если я теперь вернусь на пинас, меня повесят, уж в этом можно не сомневаться. Луиджи наверняка говорил тому же Хансу что-нибудь про меня, может, даже сказал, что я отомстить собираюсь… Я мог бы наняться на другое судно, только это потребует времени. А пока я буду ходить по порту да расспрашивать, что и как, меня увидит кто-нибудь из наших. Сейчас ведь всех на ноги поднимут, станут меня искать. А «Святой Христофор» ещё нескоро отсюда уйдёт – но вернуться на него надо сегодня! И что мне теперь, так и прятаться по углам, пока он в порту? Ещё друзей надо предупредить, что всё так вышло, хотя бы Франческо сказать. Как теперь его найти?..

Кармела забралась на кровать и погладила меня по спине. Я не ожидал прикосновения и невольно вздрогнул – беготня по городу разбередила полузажившую спину.

– Сними рубаху, – велела она.

– Там нет ничего интересного.

– Снимай, говорю!

Я нехотя стянул её. Кармела достала из шкафчика в углу глиняный горшочек.

– Это бальзам, я сама его делаю. Жжётся, потерпи. Всё заживёт в два счёта. Хорошо, что я не весь издержала…

И правда жжётся, ещё как. Я едва не спросил, зачем ей такое средство, но вовремя спохватился. С её-то занятием этот бальзам точно лишним не будет. Иной клиент ведь и отлупить может вместо оплаты – а то и просто так, забавы ради. Кому пойдёт жаловаться портовая девка? Мне стало горько и досадно. Имей я хоть что-нибудь за душой – мог бы жениться на Кармеле, думаю, она бы согласилась. Уверен, она одна на весь Порт-Ройал такая – помогла мне просто так, даром, приласкала…

Закончив, она сказала:

– Ложись и спи. А я пока погадаю, посмотрю, как тебе быть.

У меня и правда глаза слипались после всего. Я ничком лёг на её кровать и заснул.

Я проснулся, когда занимался рассвет. Кармелы не было. Куда она делась? Я-то хотел с ней попрощаться… Но если уходить, то сейчас. Ждать рискованно – мало ли кто сюда заявится. Я надел рубаху и тихонько вышел. От снадобья Кармелы спине и правда полегчало. Может, скоро я даже смогу на ней спать. Я уж и забыл, как это…

Стояло голубое утро, солнце ещё не взошло, было свежо. Я вспомнил, что Кармела вчера собиралась погадать для меня, – интересно, что нагадала. Хотя и не важно – что будет, то будет, а если меня ждёт что-то плохое, так лучше не знать заранее – чего без толку душу рвать.

Ханс и его приятели теперь уверены, что это я убил Луиджи. Единственный способ спастись от петли – найти какие-нибудь доказательства в свою защиту. Я пошёл к таверне «У старого моряка» в надежде разузнать там что-нибудь, хотя бы расспросить хозяина о той ссоре. По дороге увидел в канаве знакомую фигуру. Подбежал, перевернул его лицом вверх. Так и есть – передо мной лежал бесчувственный Франческо, и от него за милю разило ромом. Весь грязный, избитый, под глазом синяк. А куда делись наши голландцы, почему бросили его? Или это они его так разукрасили?

Я старался его растолкать, когда меня схватили за плечи. Это был Ханс с компанией. Вот уж повезло так повезло… Я пытался им втолковать, что к чему, но они то ли не поняли меня, то ли не захотели понять. Достали верёвку, скрутили мне руки сзади, завязали каким-то хитрым узлом, которого я не знал, – и повели в порт, то и дело пихая и подталкивая в спину, чёрт бы их побрал. Я сказал с досадой:

– Франческо не забудьте!

Они удивились, что я про него вспомнил, – видно, решили, что я теперь так затрясусь от страха за свою шкуру, что больше ни о чём думать не смогу. Но подняли его и потащили.

Пока мы добирались в шлюпке до «Святого Христофора», они разговаривали между собой только по-голландски. Не скажу, что за время морской жизни хорошо овладел их языком, но слово «galg»[19] отлично разобрал. Другого и не ждал…

Капитан занимался торговыми делами, сейчас ему было совсем не до убийства Луиджи и не до меня. Он решил разобраться с этим позже, а пока приказал отвести меня в трюм и заковать в кандалы, как подозреваемого в убийстве. У меня внутри всё словно провалилось куда-то – это же конец, тупик. Ну почему мне так не везёт…

Меня привели в специальный отсек, куда сажали за разные провинности, заковали в ножные кандалы и оставили в одиночестве. Скорее всего, в них меня и повесят… Я так боялся новых унижений – вот они. Для начальства я примерно на одном счету с крысами, вникать в моё дело никто не станет. И мне сейчас надо не сидеть тут, а искать доказательства, что я не виноват, искать настоящего убийцу Луиджи, хоть что-нибудь – время уходит! Только кто же выпустит меня отсюда? Да и, наверно, уже поздно – убийца что, дурак, что ли, сидеть в Порт-Ройале и ждать, пока его поймают? До чего же глупо всё получилось… Меня охватила такая досада от собственного бессилия, что я в сердцах ударил кулаком по тяжёлому браслету на ноге. Ободрал руку до крови – а железу хоть бы что. От боли гнев поутих, накатила горечь. Ещё никогда в жизни у меня не было так скверно на душе.