Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается

– Вот именно, – подтвердила Пятница. – Конечно, редко кто покидает остров. С давних пор, еще до того, как я родилась, в сущности, не уплыл ни один человек. Так что каждый год мы просто поджигаем лодку и сталкиваем в море. Горящая лодка, медленно исчезающая на горизонте, – чудесное зрелище.

– Да, наверное, это чудесно, – проговорил Клаус, про себя подумав, что звучит это скорее жутко. – Но по-моему, жалко попусту каждый год строить каноэ только для того, чтобы сжечь.

– Зато у нас есть занятие. – Пятница пожала плечами. – Кроме строительства лодки, у нас на острове не особенно много занятий. Мы ловим рыбу, готовим пищу, стираем, но все равно остается много свободного времени.

– Стряпня? – с надеждой спросила Солнышко.

– Сестра у нас что-то вроде повара, – сказал Клаус. – Она наверняка будет рада помочь с готовкой.

Пятница улыбнулась и сунула руки в глубокие карманы платья.

– Буду иметь в виду, – отозвалась она. – Вы уверены, что не хотите еще глоточек сердечного?

Все трое Бодлеров покачали головой.

– Нет, спасибо, – ответила Вайолет, – но все равно ты очень любезна.

– Ишмаэль говорит, что со всеми людьми надо обращаться любезно, – сказала Пятница, – если только люди не проявляют нелюбезности. Поэтому я и не взяла с собой на остров этого отвратительного Графа Олафа. Вы путешествовали вместе с ним?

Бодлеры переглянулись, не зная, как ответить на этот вопрос. С одной стороны, Пятница была очень сердечна, но, так же как и сердечное, которым она их угостила, в ее описании жизни на острове помимо сладости проскальзывало что-то другое. Обычаи в колонии показались детям очень суровыми, и хотя они испытывали облегчение, избавившись от общества Графа Олафа, бросить его на отмели было как-то жестоко. Правда, сам он не задумываясь поступил бы так же с сиротами, если бы представилась такая возможность. Вайолет, Клаус и Солнышко не знали, как поведет себя Пятница, если они признаются, что приплыли вместе с негодяем, поэтому ответили не сразу. Но тут средний Бодлер вспомнил одно выражение из книжки про очень, очень вежливых людей.

– Это как посмотреть, – ответил он фразой, которая звучит как ответ, но не имеет ни малейшего смысла.

Пятница бросила на Клауса пытливый взгляд, но в этот момент прибрежная отмель кончилась, и все они уже стояли на краю острова. Берег перед ними постепенно поднимался, песок был такой белый, что белое платье Пятницы почти сливалось с ним, наверху на склоне лежала лодка, сплетенная из тростника и ветвей деревьев, и выглядела она почти законченной, а стало быть, очевидно, близился День принятия решения. За лодкой высилась огромная белая палатка длиной со школьный автобус. Бодлеры вошли вслед за Пятницей внутрь палатки и, к своему удивлению, увидели, что там полно коз, которые дремали, лежа на земле. Козы были привязаны друг к другу толстой лохматой веревкой, а над ними возвышался старик. Он улыбался Бодлерам сквозь бороду, густую и нечесаную, точно шерсть на этих козах, восседая на громадном кресле, сделанном из белой глины, а перед ним, там, где должны были находиться его ноги, поднимались еще два невысоких глиняных столбика. На нем было такое же одеяние, как на Пятнице, и такая же раковина висела у него на поясе, и таким же сердечным, как у Пятницы, голосом он обратился с улыбкой к Бодлерам.

– Кто тут у нас? – спросил он.

– Я нашла троих уцелевших на прибрежной отмели, – с гордостью сообщила Пятница.

– Добро пожаловать, уцелевшие, – произнес Ишмаэль. – Простите, что не встаю, – ноги у меня сегодня совсем разболелись, вот я и лечу их нашей целебной глиной. Очень приятно познакомиться.

– И нам приятно познакомиться с вами, Ишмаэль, – отозвалась Вайолет, подумавшая при этом, что эта целебная глина обладает весьма сомнительной медицинской эффективностью – фраза, означающая в данном случае «вряд ли вылечивает больные ноги».

– Называйте меня Иш. – Ишмаэль нагнулся и почесал голову одной из коз. – А вас как мне называть?

– Вайолет, Клаус и Солнышко Бодлер, – вмешалась Пятница, не дав детям представиться самим.

– Бодлеры? – повторил Ишмаэль и поднял брови. Некоторое время он молча рассматривал детей, делая при этом большой глоток сердечного. Улыбка на миг сошла с его лица, но тут же он приветливо улыбнулся, глядя на них сверху вниз. – К нам давно не прибывало новых островитян. Добро пожаловать, живите здесь, сколько пожелаете, если, конечно, не будете проявлять нелюбезность.

– Спасибо, – ответил Клаус, стараясь говорить как можно любезнее. – Пятница нам кое-что рассказала про остров. Нам все показалось очень интересным.

– Это как посмотреть, – отозвался Ишмаэль. – Если вам и захочется покинуть остров, то такой случай представляется только один раз в году. А пока, Пятница, не отведешь ли их в палатку, чтобы они переоделись. У нас как раз появились новые шерстяные одеяния, они вам вполне подойдут.

– Мы будем вам очень признательны, – сказала Вайолет. – Наша форменная одежда промокла насквозь во время шторма.