Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается

«Библиотека» – еще одно слово, которое может иметь два разных значения, то есть даже в библиотеке вам не избежать путаницы и загадочности происходящего в мире. Наиболее распространенное значение слова «библиотека» относится к собранию книг или документов, и именно с такими библиотеками имели дело Бодлеры за время своих приключений и несчастий, от собрания юридических книг судьи Штраус и до отеля «Развязка», который сам по себе был грандиозной библиотекой, а как выяснилось, вблизи была спрятана еще одна. Однако слово «библиотека» может относиться также к массе знаний или к источнику познания, – например, Клаус Бодлер был кладезем сведений, накопленных в мозгу, а Кит Сникет – источником сведений для Бодлеров с ее рассказами об организации Г. П. В. и ее благородных задачах. Поэтому, когда я пишу, что бодлеровские сироты очутились в самой громадной библиотеке, с какими имели дело, я употребляю именно второе значение слова, ибо чащоба являла собой громадную массу знаний и была кладезем сведений, хотя дети там не увидели ни клочка бумаги. Предметы, которые прибило к берегам острова за многие годы, могли ответить на любые вопросы Бодлеров и на тысячи других вопросов, которые им еще не приходили в голову. Во все стороны, насколько хватало глаз, простирались нагромождения предметов, горы вещей, груды свидетельств, кипы материалов, скопления деталей, штабеля обломков, вороха вещиц, созвездия мелочей, галактики изделий и вселенные всяческого добра – собрание, скопление, масса, сосредоточение, сборище, толпа, стадо, стая и реестр всего на свете. Тут было все, что вмещал в себя алфавит: автомобили и абажуры, будильники и бусы, вазы и виолончели, графины и гарроты[50], домино и диски, ермолки и ежегодники, жакеты и жаровни, замки и зонты, иконы и инструменты, кроссовки и кабели, лопаты и лампы, моторы и магниты, набойки и насосы, офтальмоскопы и оттоманки, парики и памятники, рамки и рюкзаки, станки и саксофоны, тарелки и таблетки, урны и уздечки, фены и ферменты, хлысты и хлопушки, центы и центрифуги, чемоданы и черепа, шиллинги и шапки, щетки и щеколды, этикетки и электромагниты, юбки и юрты, яхты и ящики, ну а также все, в чем можно содержать алфавит, – от картонной коробки, где отлично вмещаются двадцать шесть деревянных кубиков[51], до школьной доски, на которой прекрасно можно написать мелом двадцать шесть букв. Там были разные предметы в любом количестве, начиная от одного мотоцикла до бесчисленных китайских палочек для еды, а также предметы с цифрами на них – от автомобильных номерных знаков до калькуляторов. Там валялись предметы, относящиеся к разным климатам, – от снегоступов до потолочных вентиляторов, а также предметы на все случаи жизни – от зубочисток до футбольных мячей, и те, которые можно использовать только в определенных случаях в определенном климате, например непромокаемый комплект для приготовления фондю. Там были газетные вкладки и книжные закладки, верхнее платье и нижнее белье, жесткая кожаная обивка и мягкие пуховые кашне, электроплитки и мороженицы, колыбели и гробы – одно пришло в полную негодность, другое было слегка повреждено и подлежало небольшой починке, третье – новое, с иголочки. Некоторые предметы были знакомы Бодлерам, например треугольная рамка и медная лампа в форме рыбы, а попадались предметы, которых Бодлеры никогда не видели, скажем скелет слона и блестящая зеленая маска, которую кто-то надевал, изображая на маскараде стрекозу. Про некоторые предметы Бодлеры не могли сказать, видели они их раньше или нет, например деревянная лошадь-качалка и кусок резины, похожий на ремень от вентилятора. Там были вещи, с виду имевшие отношение к истории Бодлеров, например пластиковая копия клоуна и сломанный телеграфный столб, а другие вещи были, видимо, частью чужих историй, к примеру вырезанная из дерева черная птица и драгоценный камень, сиявший, как яркая луна в полнолуние. И все эти предметы, имевшие свою историю, были разбросаны вокруг таким образом, что Бодлерам казалось – либо чащоба организована по какому-то определенному загадочному принципу, либо никак не организована. Короче говоря, Бодлеры очутились в самом большом хранилище, какие только им встречались, но не знали, откуда начинать поиски. Они стояли молча, в оцепенении, и долго оглядывали бескрайний ландшафт – а потом подняли головы и посмотрели на самый большой предмет: он возвышался над чащобой и укрывал ее всю своей сенью. Это была яблоня толщиной с большой дом, ветви ее были длиной с городскую улицу. Она защищала хранилище от частых штормов и предоставляла свои горькие яблоки любому, кто осмеливался сорвать их.

– Нет слов, – шепнула Солнышко.

– У меня тоже, – подтвердил Клаус. – Не могу глазам поверить. Правда, островитяне говорили, что в конце концов к здешним берегам прибивает все, но я и не представлял, что чащоба столько в себя вмещает.