Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается

– Звонят! – воскликнул не то Эрнест, не то Франк. – Звонят! Нет нужды говорить вам, что звонок – это сигнал к действию. Нельзя заставлять наших постояльцев ждать ни секунды. Кто именно звонит, ясно по номеру на звоночке. Если на звоночке стоит номер, например 469, значит в помощи нуждается один из наших гостей из Португалии, и вы должны сразу это понять. Вы меня слушаете? Звонок № 674 относится к нашим союзникам из области лесной промышленности, так как этот номер согласно Десятичной классификации Дьюи означает деревообрабатывающую промышленность и товары из дерева. Нельзя же превращать важных гостей во врагов! Звонок № 372 относится к гостям из сферы образования. Прошу вас и с ними быть неизменно учтивыми, хотя они далеко не такие важные. Едва заслышав звонок, немедленно спешите на помощь всем нашим гостям!

– Но к чему относится звоночек без номера? – спросил Клаус. – В Десятичной классификации Дьюи есть числа только до 999!

Управляющий нахмурился, словно средний Бодлер неверно ответил на его вопрос.

– Это солярий на крыше, – сказал он. – Любители позагорать, как правило, библиотеками не интересуются, поэтому им все равно, где находится солярий. Ну же, живее, живее!

– А куда сначала? – спросила Вайолет. – Ведь наша помощь потребовалась гостям сразу в трех местах!

– Вам, разумеется, придется разделиться, – ответил Франк либо Эрнест с прежним непостижимым выражением лица. – Каждый посыльный должен выбрать себе гостя и поспешить в нужном направлении. Пользуйтесь лифтами – на них стоит число 118, соответствующее энергии и силе.

– Извините, сэр, – сказал еще один коридорный, похлопав то ли Франка, то ли Эрнеста по плечу. – Звонит один банкир, который желает немедленно переговорить с кем-нибудь из управляющих.

– Надо работать, – сказал управляющий. – К вам, посыльные, это тоже относится. Чао-какао!

«Чао-какао» – это выражение, к которому прибегают люди, которым недостает воспитания для более вежливой формулировки, например: «Если вам больше ничего не нужно, мне необходимо вас оставить», или «К сожалению, мне придется просить у вас позволения уйти, если не возражаете», или даже «Извините великодушно, но вы перепутали мой дом с вашим и мое ценное имущество со своим, и я вынужден просить вас вернуть мне упомянутые предметы и, если вас не затруднит, покинуть мой дом, предварительно отвязав меня от стула, так как самостоятельно я этого сделать не могу». Детям было неприятно, что с ними простились так грубо, и им неприятно было узнать, что деятельность посыльных связана с таким сложным методом организации работы в огромном и непонятном отеле. Им было неприятно, что не удалось разобраться, который управляющий Франк, а который – Эрнест, и им было неприятно узнать, что «Дейли пунктилио» подняла среди горожан тревогу по поводу их прибытия и что в любой момент их могут разоблачить и арестовать за преступления, которых они не совершали. Но самым неприятным для Бодлеров был намек на то, что им придется разделиться и выполнять в этом неимоверном отеле разные поручения. Они надеялись выполнять обязанности посыльных и фланеров вместе и с каждым шагом к лифту становились все несчастнее и несчастнее при мысли о предстоящей разлуке.

– Я займусь солярием на крыше, – сказала Вайолет, стараясь казаться храброй. – Тебе, Клаус, стоит отправиться в номер 674, а тебе, Солнышко, – в номер 372. Когда все сделаем, встретимся у стойки посыльных.

– Так мы сможем больше наблюдать, – с надеждой сказал Клаус. – Если мы будем на разных этажах, то скорее найдем и опознаем самозванца.

– Страшно, – сказала Солнышко, и в ее устах это означало «Не хотелось бы мне обнаружить самозванца, когда я буду одна».

– Не бойся, Солнышко, – сказал Клаус. – Этот отель похож всего-навсего на большую библиотеку.

– Да-да, – сказала Вайолет. – А что плохого может случиться в библиотеке?