Тридцать три несчастья

К следующему понедельнику я валялась в постели с гриппом и выкашливала штуки, похожие на мастера Йоду. Марвин сжалился надо мной и вызвался закупить мне еды. Он заявился ко мне в медицинской маске и с двумя пакетами в руках.

- Я принес тебе куриный суп-лапшу из закусочной, что ниже по улице, - сказал он, не подходя ко мне близко. – Я сама его не пробовал, но Алисия клянется и божится, что для больных это самое то. Вот еще апельсины, апельсиновый сок, пинта бурбона, лимончик и мед для пунша, ну и пистолет на то случай, если надумаешь застрелиться.

- Сам ешь свой суп, а мне давай бурбон и пушку, - я вытянулась на диване, чувствуя себя слабой и хилой.

Марвин приложил ладонь мне ко лбу и обеспокоенно посмотрел на меня.

- Caliente^{22}, - пробормотал он и покачал головой. – Ты очень бледная. Ты у врача была?

- Неа, думала, перехожу, - я поежилась и плотнее запахнула халат. – У меня в горле будто костер развели. Будь другом, тресни меня по башке чем-нибудь тяжелым. Лучше я побуду без сознания.

- Шеннон, - сказал Марвин. Не милочка, не дорогуша. Он был таким серьезным. – Я не могу оставить тебя в таком состоянии.

- Можно мне немножко сока? Мне трудно говорить, а ты явно хочешь со мной поспорить, – несчастным голосом проговорила я.

Марвин налил стакан сока и подал его мне.

- Я сейчас вернусь, ты и глазом не успеешь моргнуть!

Он ускакал прежде, чем я успела спросить его, куда он собрался. Я глотнула сока и сморщилась от боли в горле. Лежа на диване, я пыталась припомнить, когда последний раз принимала тайленол, и прикидывала, не проглотить ли мне оставшуюся таблеточку валиума? Может, он отправит меня прямиком в космос?

Хейли явилась мне, как виденье, только вот почему-то на ней тоже была маска, как у Марвина.

- Мы собираемся кое-куда проехаться, - бодро сказал Марвин. – Что там на тебе надето под халатом?

- Ничего и нет, никуда я не собираюсь, - я замотала головой и чуть не расплакалась от боли.

Хейли прижала тыльную сторону ладони к моему лбу.

- А вот и собираешься. Пойдем со мной.

Я была слишком слаба, чтобы сопротивляться и позволила ей поднять меня на ноги. У меня вырвался стон.

- Мы сейчас, - сказала она Марвину и повела меня в спальню.

Хейли усадила меня на кровать, а сама принялась выуживать одежду из моего комода-тире-картотеки. Рядом со мной на кровати появились пара белья и трикотажный спортивный костюм.

- Как бы я ни хотела увидеть тебя обнаженной, - улыбнулась она, - я приложу все усилия, чтобы сохранить твое достоинство. Повернись ко мне спиной и одевайся, а я тебя буду поддерживать.

Поход в спальню меня вымотал. Я встала и, покачиваясь, натянула трусы и штаны. Хейли стащила с меня халат. Ее руки скользнули по моей спине, и меня еще сильнее бросило в жар. Если бы не ощущение, что мне в горло кто-то засунул паяльную лампу, я бы могла и сознание потерять. Хейли помогла мне надеть рубашку и позвала Марвина.

- Мне нужно, чтобы ты помог! Она еле на ногах держится.

Я ощутила, как мне на плечи набросили пальто и повели к выходу. В лифте они стояли по бокам и поддерживали меня. Наверное, я выпала из реальности, потому что следующее, что я помню – это как Марвин усаживается на заднем сиденье внедорожника Хейли, и она выезжает из гаража.

- В больницу или в поликлинику? – Хейли глянула на Марвина в зеркало заднего вида.

- Тут недалеко есть круглосуточная поликлиника, два квартала вниз по улице и направо, - Марвин посмотрел на меня. – Она совсем позеленела. Давай туда сначала!

Оказалось, Марвин знаком с половиной народа в приемной. Он порхал между ними, как на светском рауте, даром, что был в маске, а я тяжело привалилась к Хейли. Она погладила меня по голове и плечам, а Марвин тем временем заигрывал с каким-то парнем, который выглядел так же паршиво, как и я. Когда меня вызвали в кабинет, Хейли пошла со мной. У меня не было сил протестовать.

Первым делом они меня взвесили, а вторым меня стошнило. У меня на глазах слезы выступили, частью от смущения, но в основном от боли. И это оказалось неплохо, потому что почти сразу пришла медсестра и потыкала меня в гланды ватной палочкой. Она назвала это взятием мазка на анализ. У меня в желудке было абсолютно пусто, но еще долго после ухода медсестры я давилась и откашливалась, как кот, проглотивший клочок шерсти. И все это время Хейли ласкала меня, гладила и шептала слова утешения. Несмотря на все смущение, я была рада, что она со мной.

После того, как мне измерили температуру и давление, в комнату влетел врач. Он склонился набок и радостно заулыбался мне.

- У меня есть хорошая новость и плохая, - произнес он и засунул мне что-то сначала в одно ухо, а потом в другое. – У вас нет гриппа, но зато у вас острый фарингит, и это серьезная инфекция.

- Ураа, - прохрипела я со всем энтузиазмом, на который только была способна.

- Вы будете за ней ухаживать? – спросил он у Хейли.

- Да, - без колебаний ответила она.