Тридцатая любовь Марины

Марина осторожно шла по цеху, разглядывая станки.

– Что, дочка, подмогнуть пришла? – улыбнулась ей полная розовощекая женщина, ловко вынимающая из лап станка обработанную деталь и вставляя новую.

Марина подошла ближе.

– На практику? – еще шире улыбнулась женщина, пуская станок.

– Да нет. Я просто так, – пробормотала Марина.

– Я уж думала – студенты. Только они ведь обычно летом приходят.

– Я не студентка, – рассмеялась Марина и добавила, – Какой хороший завод у вас.

– Да. Завод хороший, – с гордостью согласилась женщина, – Хоть и небольшой, а передовой. А цех наш – образцовый. Лучший цех. Видишь – светлый какой, любо-дорого здесь работать.

– Да. Здесь мило, – вздохнула Марина.

Солнце уже взошло, длинные лучи протянулись от высоких больших окон, упали на станки и рабочих, смешиваясь с холодноватым неоновым светом.

Подошел Сергей Николаич.

– Товарищу Румянцеву привет! – улыбнулась женщина.

– Здравствуй, Зина, здравствуй. Вы уже знакомы?

– Да… то есть… нет… – забормотала Марина.

Но работница просто протянула ей руку:

– Зина Космачева.

– Марина Алексеева, – пожала руку Марина.

– Вон на том станке я работал, – показал пальцем Сергей Николаич, – Правда, его обновили, мой старого выпуска был. Но операция та же. Пошли покажу.

Они двинулись меж рядов и свернули к двум одинаковым станкам.

Один пустовал, за другим работал молодой коренастый парень.

– Здрасьте, Сергей Николаич.

– Здравствуй, Володя. Как работается?

– Спасибо, хорошо. Что-то редко заходить стали к нам, – улыбнулся парень, подвозя поближе тележку с необработанными еще деталями.

– А что ж, вы без меня пропадете? У вас свое начальство есть.

– Начальство-начальством, а вы уж не забывайте. – парень склонился над станком.

– Не бойсь, не покину, – пошутил Сергей Николаич и подвел Марину к свободному, – Это расточный станок чешского производства. Очень путевая машина.

Он любовно похлопал станок ладонью.

– Помнишь, мы в литейке были?

– Помню.

– Там корпуса льют, а в этом цехе их обрабатывают, делают другие детали и собирают все вооон там, в сборочном.

– А почему этот станок не работает? – спросила Марина, с интересом разглядывая необыкновенную машину.

– Он-то работает, да рабочего нет.

– Почему?

– Рук не хватает. Работал тут один, да ушел потом. Так что теперь Володька за двоих пашет.

– Тяжело ему?

– Ничего, он парень крепкий. Тем более платят у нас сдельно. Не жалуется. Ну что… тряхнуть стариной, что ли?

Сергей Николаич быстро снял пиджак, передал Марине:

– Ну-ка, подержи…

Она приняла этот пахнущий табаком и мужчиной пиджак, повесила на руку.

– Ну! Сергей Николаич! Теперь живем! – задорно подмигнул Володя.

Румянцев засучил рукава, нажал красную кнопку и рывком придвинул к себе одну из переполненных заготовками тележек.

Подхватив деталь, он одел ее на два штырька, повернул рычажок. Металлические лапы намертво прижали, рука повернула другой рычажок. Ожили два валика, завертелись и двинулись. Вскоре они коснулись детали, послышалось шипение разрезаемого металла, на брезентовую ленту посыпалась мелкая стружка.

Через минуту Сергей Николаич заменил деталь и снова резцы с жадностью врезались в нее.

Марина смотрела, затаив дыхание.

Его мускулистые смуглые руки с каждым новым движением обретали изумительную ловкость и проворство, детали послушно одевались на штырьки, рычажки мгновенно поворачивались, резцы яростно крутились, стружки струйками сыпались из-под них.

Руки, крепкие мужские руки… Как все получалось у них! Как свободно обращались они с грозной машиной, легко и уверенно направляя ее мощь.

Лоб его покрылся испариной, губы сосредоточенно сжались, глаза неотрывно следили за станком.

Марина смотрела, забыв про все на свете.

Ее сердце радостно билось, кровь прилила к щекам, губы раскрылись.

Перед ней происходило что-то очень важное, она чувствовала это всем существом.

Эти мускулистые решительные руки подробно и обстоятельно рассказывали ей то, что не успел или не сумел рассказать сам Сергей Николаич. Монолог их был прост, ясен и поразителен.

Марина поняла суть своим сердцем, подалась вперед, чтобы не пропустить ни мгновения из чудесного танца созидания.

А танец длился и длился, груда обработанных корпусов росла, казалось она займет все пространство вокруг станка, но вдруг, сняв последний корпус, руки нажали черную кнопку, гудение оборвалось, резцы стали крутиться медленней, а когда остановились, Марина подняла голову и удивленно вздрогнула: станок со всех сторон окружали люди. Все они смотрели на Румянцева.

– Все… – устало выдохнул он, тяжело дыша и вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.

– Ну, ты герой, Сергей Николаич! – нарушил тишину пожилой седовласый человек в элегантном сером костюме и, улыбаясь, захлопал в ладоши, – Вот как работать надо, товарищи!

Все оживленно зааплодировали, только Марина, как завороженная, смотрела на груду деталей.

Румянцев вытер руки протянутой кем-то тряпкой и взял у Марины пиджак.

– Забрали у нас такого парня! – смеясь, обратилась к седовласому Зина, – Он бы нам один полплана дал!