Тридцатая застава

— Что ж это я держу вас в кабинете, как заправский бюрократ! — спохватился политрук. Пойдемте ко мне, пообедаем. Нина будет очень рада… Конечно, может снова пожаловаться, но вы не обращайте внимания. А дети какие у нас! — похвастался Байда.

Они обедали, говорили о разных домашних делах, вспоминали прошлое… Антон все время пытался разгадать, о чем, собственно, собирается говорить с ним Батаев.

Не в гости же он в самом деле приехал.

Разговор произошел перед отъездом.

— Был я в Ольховом. Вспоминали тебя. Вот и подумал: а почему бы тебе не взяться за комсомол? Область новая, работы по горло… Пойдешь секретарем обкома комсомола?

— Но я собой не распоряжаюсь, вы знаете. — уклонился Байда от прямого ответа, хотя в душе очень обрадовался такому предложению.

— Было бы твое согласие, остальное мы устроим…

— Честно признаться, мне очень хотелось бы поработать с молодежью. Но обстановка сейчас складывается очень тревожная… Соседи нервничают, уже дважды пытались разрушить проволочное заграждение. Видимо, к чему-то готовятся, и уходить мне в такое время просто невозможно. Что подумают бойцы?

— Смотри, тебе виднее, — согласился Батаев.

3

Байда не преувеличивал, говоря о тревожной обстановке на границе. В конце января потеплело, выпал обильный снег, и слежавшийся наст размяк под новым влажным покровом. Расходясь по нарядам, пограничники с трудом пробивали дорогу.

В середине февраля политруков всех застав вызвали на совещание в штаб комендатуры. Возвращались домой вдвоем с Лубенченко, кони с трудом барахтались в снегу. Большую часть пути пришлось вести их в поводу. Друзья часто отдыхали, делясь впечатлениями от последних событий — им так редко случалось встречаться.

— К весне и поженимся! — счастливо улыбаясь, говорил Николай.

Антон радовался за друга. Ему хорошо знакомо это восторженное ожидание счастья.

У поворота на Турятку а последний раз присели на снег.

— Вот ты уже почти дома, а мне сколько еще…

Он не договорил и вскочил на ноги: от Баштиан послышался выстрел, другой, потом застучал пулемет. Вспомнили налет на Турятку. Уже на ходу Байда крикнул:

— Тебе ближе, позвони в комендатуру…

Торопя коней, оба поспешили к своим заставам.

На этот раз полковник Грицеску сам возглавил нападение. Собранную в лесах Прикарпатья банду он распределил на три группы: одна прорывается слева Баштиан, другая — справа, чтобы, уничтожив связь, отрезать гарнизон заставы от тыловых войск НКВД, а со своей группой решил ударить по центру, на свое родовое поместье. Окруженный таким образом гарнизон не сможет устоять против превосходящих сил и сложит оружие. А там начнется расправа…

— Все, чего не сможете захватить с собой, уничтожить, сжечь, — инструктировал полковник главарей групп — Если чекисты не сложат оружия, уничтожить всех вместе с местными большевиками, разными активистами. Деваться им некуда. Насколько мне известно, на заставе не больше шестидесяти человек. У нас почти пятикратное превосходство в силах…

Услышанные Байдой и Лубенченко выстрелы на границе и были началом самой крупной диверсии, какие знали пограничники за последние годы.

4

Вечером в баштианском клубе царило необычное оживление: готовилось собрание молодого колхоза. А так как дело это было новым, да к тому же приехал представитель райкома партии, то в клуб явилось много людей, еще не принимавших колхозной формы хозяйствования.

Нельзя сказать, что крестьянам не нравились первые шаги молодой Советской власти. Вот даже стариков начали обучать грамоте. Против этого никто не возражал. По вечерам парни и девушки собираются в клубе — в этом тоже ничего плохого нет. Но колхоз…

И старики всей пятерней чесали затылки, надвигая на брови высокие смушковые шапки.

В тот вечер молодежь, пока не началось собрание, затеяла возле клуба игру в снежки.

Девушки взвизгивали, отбиваясь от парней, но если удавалось захватить кого-нибудь из зазевавшихся парубков. они скопом налетали на него, валили наземь и катали по снегу.

Поэтому в общем гаме никто не расслышал первых выстрелов. Лишь когда застучал пулемет, веселье оборвалось, и люди бросились со всех ног кто куда, увязая в снегу, прячась в глухих переулках. Теснясь в дверях, из клуба вываливались собравшиеся и спешили по домам, опасаясь, что может случиться такое, как в Турятке.

Последними вышли Тодор Падурару, Думитру с Марикой и Варвара Денисенко с представителем райкома партии. Не теряя из виду друг друга, все они устремились к заставе. По дороге к ним присоединились девушки и юноши, кто посмелее. На одной из улиц их встретил огонь диверсантов. Пропустив безоружных в первый двор, райкомовец попытался задержать бандитов, стреляя из пистолета, но тут же был тяжело ранен.

— Несите на заставу! — приказал Думитру девушкам, а сам, подхватив пистолет раненого, продолжал отстреливаться. — А вы, бади Тодор, скорее огородами к сельсовету, позвоните в комендатуру…