Тридцатилетняя война

Ришелье был слишком умен, чтобы полагаться лишь на собственные суждения и ощущения. Не многим государственным деятелям приходилось сталкиваться со столь тяжелыми проблемами и в продолжение столь длительного времени. Единственным человеком, которому он полностью доверял, был благочестивый монах Франсуа ле Клерк дю Трамбле, известный в религиозных кругах как отец Жозеф, а по всей Франции — как «ГEminence grise» (серый кардинал). Этот праведный капуцин, посвятивший себя распространению веры, увидел в Ришелье потенциального вождя объединенного католицизма, который не позволит подчинить интересы религии интересам династии. Будучи капуцином, а не иезуитом, отец Жозеф разделял опасения папы по поводу истинных мотивов крестового похода Габсбургов. Под его влиянием религиозный элемент, а скорее элемент крестового похода, всегда занимал существенное место в политике Ришелье.

Кардинал пребывал в тени, когда у руля стояли Люинь и еще более бестолковый его преемник Силлери, чья отставка в январе 1624 года и открыла дорогу Ришелье. Людовик ХШ вырос из угнетенного и невротического юноши, предрасположенного к общению с новым доброжелательным и льстивым другом, в умного, критичного, но скрытного и подверженного настроениям молодого человека с характером и собственными мнениями. Начиналась эпоха Людовика XIII и его фаворита кардинала Ришелье.

Смена политических курсов во Франции и Англии означала, что и временному затишью скоро придет конец. Все вдруг стали готовиться к нападению на Габсбургов. Как только рухнули планы испанского бракосочетания, Ришелье предложил в качестве невесты для принца Уэльского Генриетту, сестру французского короля, прикрывая этот протестантский союз от критики у себя дома требованиями гарантий для католиков в Англии[457]. Смена политики французского правительства имела последствия не только в Англии, но и в других государствах. Король Швеции вдруг обратил внимание на Германию, безрассудно продлив перемирие с поляками, дабы развязать себе руки, и решил ликвидировать разногласия с датским королем[458]. Кристиан, король Дании, проявил сговорчивость. Его взоры тоже были обращены на Германию, где он надеялся заполучить для сына епископства Хальберштадт и Оснабрюк и уже предложил «покровительство» сословиям Нижнесаксонского округа. Сословия, чувствуя свое бессилие перед наступающей католической армией, приняли предложение. Но когда они простодушно обратились к императору с просьбой утвердить сына короля Дании на престол епископства Хальберштадт, Фердинанд ответил им тем, что приказал Тилли встать на зимний постой в округе. Поняв, что сын сможет владеть Хальберштадтом, только переступив через труп Фердинанда или по крайней мере Тилли, Кристиан Датский с энтузиазмом согласился воспользоваться субсидиями Франции и приготовился вступить в борьбу за германские свободы, протестантов и епископство для сына.

Ришелье не собирался ограничиваться войной в Северной Германии. Его врагом, конечно, был дом Габсбургов, но он больше боялся Испании, а не Австрии. Кардинал хотел лишь сдержать поползновения Австрии, а главную угрозу для него представляли испанцы на Рейне и в Северной Италии. Добрые отношения с Савойей и Венецией он установил еще до прихода к власти и продолжал с ними дружить. К коалиции должны были примкнуть и Соединенные провинции. Изгнанники Фридрих и Елизавета, породненные почти со всеми протестантскими правителями Европы, становились главным связующим звеном в альянсе Англии, Швеции, Дании, Голландии, Савойи, Венеции и Франции. Бетлену Габору предстояло напасть на Венгрию, и таким образом Габсбурги должны были подвергнуться одновременному удару с фланга, с севера и юга. Ришелье внес ясность в те призрачно-туманные схемы, которые годами выстраивали Фридрих и его советники.