Тридцатилетняя война

Шведы по случаю такого успеха атакуют частью пехоты ближе к центру совместно с добившейся успеха кавалерией и сразу берут имперскую батарею, одну из двух. Имперские мушкетеры из канавы выбиты. В общем, все идет по плану. Тем временем, Бернхард Саксе-Веймарский («швед») атакует у самого Лютцена, но попадает в рукотворный ад. Против него торчит здоровая мельничная батарея, от парка у Лютцена из-за земляных брустверов палят мушкетеры, большой дом мельника тоже набит мушкетерами, вообще под каждым кустом мушкетер, слева горящий Лютцен, к которому не подойдешь, и который теперь сам по себе генератор дымзавесы, в общем, все грустно. Бернхард начал ударно, один из имперских полков сразу рухнул и пошел на мясо, но затем шведы попали под перекрестный огонь из сада и с мельничной батареи, понесли тяжелые потери и откатились.

Тут имперцы удержались, но все было очень плохо для них на северном фланге. Густав потратил немножко времени на перестроение и начал атаковать загнувшийся фланг Валленштейна. Благо, пушки имперцев на этом участке уже были захвачены. Порыв был могуч и почти неостановим, и тут…

…И тут пришел Паппенхейм.

Паппенхейм явно не успевал пройти 25 хреновых осенних километров обычным маршем. В конце концов, он взял только две тысячи всадников, велел пехоте и артиллерии догонять и рванул к полю битвы на полном ходу со своей обожаемой кавалерией. Так что еще до полудня он попал к полю боя. Как ни плохо было видно, что происходит, Паппенхейм сразу въехал, что католики сейчас могут посыпаться совсем. Он надавал по заднице мародерам-кроатам в лагере, присоединил их к себе и теми силами, какие были, контратаковал горячих финских парней.

Паппенхейма после Белой Горы извлекли из-под кучи трупов. Его лицо покрывала сеточка шрамов, которые наливались кровью, когда он злился. В общем, крутой был мужик. Этой страстной атакой он спас Валленштейна и армию. Но сам умер так, как должен умереть человек его склада характера. Мушкетеры шведов, сопровождавшие финских всадников, одарили Паппенхейма залпом в упор. Этот жилистый терминатор получил три мушкетных пули и небольшое ядро из фальконета, и это даже для него оказалось чересчур. Паппенхейма утащили умирать, простреленный во всех местах, он еще несколько часов прожил, а бой продолжался. По выбытии Паппенхейма контратаку возглавил генерал Пикколомини. Он был не сильно воинственным на вид – пухлый дядька с кудряшками, но внешность обманчива – это был храбрый и квалифицированный командир. Он восстановил строй и результативно контратаковал, вытолкал шведов за дорожную канаву, но сам за нее пробиться не смог.

Пикколомини во всей, тсзть, силе и славе

Тем временем, на противоположной стороне Густав Адольф со смолландцами попробовал найти какой-то другой переход через этот чертов кювет. Где-то справа в тумане рубились финны, и короля приводила в тихое бешенство необходимость топтаться на месте. Наконец, переход нашли. Смолландский кавалерийский медленно потянулся через канаву. Густав решил не ждать остальные полки, ползущие через узкий проход и ссыпаться на имперцев внезапно. Вообще, он не собирался возглавлять эту атаку в роли обычного полковника, но пули и ядра, летающие дуриком через туман, все равно находили цели. Штатный полковник смолландцев получил пулю в ногу и уже не командовал, а другому полковнику отстрелили голову (учитывая калибр тогдашних мушкетов – именно от_стрелили). Стольхандске геройствовал где-то в стороне – не докричишься. Так что единственный офицер с должными полномочиями здесь был сразу король. Атаку он начал, но тут из тумана и дыма прилетела шальная пуля.

Густаву раздробило руку, лошадь ранило. Смолландцы этого не заметили и ускакали в дым, а король с семью или восемью солдатами и офицерами, кто ближе всех был, остановился перевязать руку и найти нового коня. Тут быстро стало ясно, что на сегодня война для Густава кончилась – рана тяжелая, кровь хлещет. Мучимый раной, ослабевший от кровопотери, Густав просит герцога Люнебурга увезти его с поля боя.

В этот момент из дыма приехали всадники, но вовсе не свои. Это были кирасиры Пикколомини. Они уже схлестнулись со смолландцами, и в круговерти оторвались от остальных дерущихся. Густава отделяли от спасения буквально десятки метров, но в густом смоге никто ситуацию не отследил.

Немая сцена.

Дальше все пошло очень быстро. Выехавший из тумана кирасир, как изящно выражаются буржуины, pistoled, «опистолил» короля в спину. Телохранитель короля был тут же убит, юноша-паж тоже. Густав в рубке получил несколько ударов шпагами и дополнительную рану кинжалом. Король упал. Кто-то из кирасир, похоже, догадался, что угрохали не простого офицера, и спросил умирающего, дескать, а ты вообще кто? «Я был королем Швеции». Последняя фраза, тут же кто-то из кирасир выстрелил Густаву Адольфу из пистолета в висок. Акт милосердия, учитывая обилие и тяжесть уже полученных ран.

Лошадь Густвава с окровавленным седлом носится по полю боя