Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

В Вроцлаве Фридрих искал способов вернуть свое состояние; он обратился за помощью к сейму Силезии и унии. У него еще оставались войска Мансфельда в Пильзене (Пльзене), если бы нашлись деньги, чтобы вновь их нанять; из Венгрии ждали Габора Бетлена с его армией. Но денег взять было неоткуда. Мансфельд не двинулся с места, а Габор Бетлен собрал награбленное и ради собственной безопасности ушел в Трансильванию.

Фридрих отчаянно хватался за любую соломинку; сначала он пробовал договориться с захватчиком – курфюрстом Саксонии, потом организовать сопротивление в Моравии, но 20 декабря стало известно, что Моравия тоже сдалась. Фридрих не стал дожидаться, пока враги, смыкавшие вокруг него кольцо, схватят его вместе с женой и детьми; отпустив нескольких верных людей, которые еще не успели покинуть его, он бежал в направлении Бранденбурга между сближавшимися фронтами саксонской и баварской армий, предоставив силезцам самим отдаться на милость победителей.

От беглеца отвернулись и подданные, и друзья. Старший сын Турна наутро после битвы присоединился к победителям вместе с 3 тысячами своих солдат, Христиан Анхальтский бежал в Швецию, откуда слал императору мольбы о помиловании, ссылаясь на то, что господин сбил его с верного пути. Побежденных не щадили ни католические, ни протестантские памфлетисты. Появилась карикатура с почтальоном, который по всей Германии ищет «молодого человека с женой и детьми, который еще прошлой зимой был королем», и его прозвали «вероломным Фрицем» и «червонным королем» – самым никчемным королем карточной колоды. Позднее этот галантный рыцарь приспособил это прозвище для своей жены, наделяя его более элегантным смыслом.

Между тем в Праге в день после битвы герцог Баварский от имени Фердинанда принял капитуляцию Чешской директории (чешский сейм в 1618 году избрал правительство из тридцати директоров). Стоя поодаль, его духовник с замиранием сердца наблюдал, как повергается ересь; он не мог слышать ни сбивчивой речи чехов, ни тихого ответа герцога, но сумел разглядеть, что «от слов его превосходительства, что бы он ни сказал, глаза директоров переполнились слезами».

Победители не знали пощады. Целую неделю после битвы ворота города были закрыты, и войскам позволили творить там все, что им вздумается. Теоретически пострадать должны были только мятежники, но солдаты не могли проводить политические опросы на каждом пражском пороге, да и не считали это необходимым. Наемников – валлонов, французов, немцев, поляков, казаков и ирландцев – не заботили тонкости политики, да и не каждый день и даже не каждый год им представлялась возможность вдоволь покуражиться в одной из богатейших столиц Европы.

У ворот Градчан отыскались восемь повозок с домашними пожитками короля Фридриха, и солдаты набросились на них, жадно хватая что подвернется под руку, раскидывая по земле шелка и драгоценности, ружья и мечи. Один валлон подобрал подвеску тонкой работы со святым Георгием на светло-голубой ленте; он отнес ее герцогу Баварскому и получил за старания тысячу талеров. Это был знак ордена Подвязки, принадлежавший побежденному королю. С тех пор на грубых карикатурах своих противников он появлялся в спущенных на лодыжки чулках без подвязок.

Грабеж еще не закончился, когда Максимилиан, взяв лучших лошадей из конюшни Фридриха как свою долю в трофеях, снова уехал в Мюнхен. Рано утром в День святой Екатерины он прибыл к себе в столицу, где на улицах подданные столпились, чтобы приветствовать его. У дверей большой церкви он спешился, получил благословение от епископа Фрайзинга и вошел, чтобы вознести хвалы Господу, а хор в это время радостно пел: «Саул победил тысячи, а Давид – десятки тысяч». Максимилиану было за что благодарить Бога; он единственный из князей Германии мог позволить себе войну, которую только что вел, и император должен был ему за услуги 3 миллиона гульденов, в залог уплаты которых он получил Верхнюю Австрию.

Фердинанд проехал по Вене с непокрытой головой, чтобы возблагодарить Пресвятую Деву, и приказал изготовить корону из чистого серебра стоимостью 10 тысяч флоринов, чтобы самолично пожертвовать ее Царице Небесной в ее храме в Мариацелле, в родной Штирии. Другую корону, еще более великолепную, он послал в церковь Санта-Мария-делла-Скала в Риме. Небеса наверняка примут его благодарность, выраженную столь роскошными дарами; а вот удовлетворить Испанию и Баварию будет не так-то просто.

6

Сопротивление чехов было сокрушено в битве на Белой горе, и ни одна протестантская держава не выступила в их защиту. Война закончилась; Фридриху оставалось только просить прощения, испанцам – уйти из Пфальца, Мансфельду – распустить свою армию, и Фердинанду – расплатиться с долгами: четыре простейших условия, выполнить которые было невозможно.