Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

В лагере, расположенном в 25 км от города, в это время находились всего двое, повар и его помощник, поскольку первая партия репатриантов в составе 205 человек была отправлена на родину 14 июля. 59 из них были бывшими военнопленными, освобожденными в Тунисе, остальные – интербригадовцы. Их посадили на корабль в тунисском порту Сус, доставили в египетский Порт-Саид, а оттуда перевезли, видимо, на грузовиках в Тегеран через Палестину, Иорданию и Ирак[190].

Один из потенциальных репатриантов, красноармеец И. Остапченко, скончался 13 июня 1943 года и похоронен на английском военном кладбище Дели-Ибрахим в городе Алжире[191].

Лагерь состоял из нескольких деревянных бараков с большими комнатами. В каждой комнате были кровати с постельными принадлежностями, шкафы для одежды и обуви, радиоприемник. В отдельном домике помещались кухня и продовольственный склад. Обитатели лагеря получали английский продовольственный паек, причем их поразило, что в него входили консервированный чай с молоком и туалетная бумага. Еще в одном домике размещался склад одежды и обуви. Всех прибывавших в лагерь одевали в английскую военную форму[192].

Каждый обитатель лагеря мог свободно покинуть его. По словам Б.И. Фридмана, он не раз ездил в город Алжир. Лагерь располагался примерно в 400 м от шоссе, по которому часто проходили английские и американские военные машины. Они охотно подвозили попутчиков в военной форме.

Аваев регулярно приезжал в лагерь, обходил бараки, беседовал с людьми. В один из своих приездов он предупредил Фридмана о том, что на следующий день в лагерь прибудет новый контингент – бывшие бойцы интернациональных бригад, сражавшихся в Испании на стороне республиканцев. После победы Франко они отступили на территорию Франции, были интернированы и содержались на юге страны. Когда фашисты оккупировали Францию, правительство генерала Петена сослало интербригадовцев в лагеря, расположенные в оазисах северной части Сахары. «Изгнание немцев из Африки не изменило положения, – утверждает автор воспоминаний, – союзное командование еще долго продолжало держать “интернационалистов” в лагерях Сахары, несмотря на их настойчивые просьбы дать возможность сражаться против немцев в составе союзных войск (замечу, что 20 февраля 1943 года представитель французского командования в Тунисе заявил на пресс-конференции, что среди более чем 5 тысяч политических интернированных из 28 стран, содержащихся в лагерях в Северной Африке, находятся 156 русских и что «коммунистам будет предоставлена возможность сражаться»[193]. – Б. Б.). В конце концов их вывезли из пустыни, но оружия не дали, а использовали для обслуживания военных складов в тылу действующей армии. Это имело политическую подоплеку: бойцы интернациональных бригад были убежденными коммунистами, союзное командование относилось к ним с недоверием, даже с неприязнью, и не хотело видеть их в составе своих боевых частей. Желая оказать моральную поддержку своим единомышленникам, советское правительство заявило, что разрешает интербригадовцам въезд в Советский Союз и договорилось с правительствами Англии и США об отправке желающих»[194].

В группе интербригадовцев в составе около 40 человек, прибывших в лагерь, были одни иностранцы – немцы, венгры, поляки, чехи и даже один француз[195]. Как уже отмечалось, первая группа репатриантов была отправлена из лагеря на родину еще 14 июля. Из 205 человек только 59 были бывшими военнопленными, остальные, то есть 146 человек – интербригадовцы.

Напомним, что, по словам представителя французского военного командования, в феврале 1943 года среди интернированных «политических», то есть, вероятнее всего, в первую очередь интербригадовцев, было 156 русских. Практически все они и были репатриированы в июле.

7 ноября в лагере был устроен праздничный ужин. Приехал И.И. Аваев. Поздравил с праздником и сообщил, что получено известие о взятии Киева советскими войсками. Раздались бурные аплодисменты[196].

Вскоре число обитателей лагеря приблизилось к сотне. Этого было достаточно, чтобы начать подготовку к отъезду, поскольку союзники предоставляли транспорт только в том случае, если в группе было не менее 80 человек. Была образована рота в составе двух взводов интербригадовцев и трех взводов советских военнослужащих. Командиром роты Аваев назначил Фридмана, представив его как старшего лейтенанта, несмотря на то что он был всего лишь сержант. Среди советских военнослужащих не было офицеров, но среди интербригадовцев большинство имело офицерские звания, так что командовать ими сержанту было неудобно[197].

Следующий эпизод, описанный Б.Н. Фридманом, обращает на себя особое внимание. «Аваев сказал мне также, – пишет автор, – что, поскольку дипкурьеров в посольстве нет, мне будет доверена доставка в Тегеран дипломатической почты. “Для этой цели нужен еще один человек”, – добавил он. И по моей рекомендации такой человек был выделен. Назову его Андреем.