Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

Но 70 лет забвения не смогли стереть память о поэте – она жила и продолжает жить. Всегда находились его почитатели, которые наперекор судьбе и властям, с риском для жизни упорно хранили эту память о расстрелянном поэте, чтобы донести ее до потомков. В свое время ученица Гумилева Ида Наппельбаум получила 10 лет строгого режима за хранение в своей квартире портрета любимого учителя. К подвижникам, которые десятилетиями сохраняли вещи, документы и рукописи поэта, принадлежала семья Павла Лукницкого. Архив Гумилева стал судьбой его семьи, начиная с 20-х годов.

В декабре 1924 года молодой поэт, студент Петроградского университета Павел Лукницкий пришел в дом к Анне Ахматовой с просьбой помочь ему в написании дипломной работы по творчеству Гумилева. За 5 лет кропотливой работы Павел Лукницкий записал воспоминания Ахматовой и десятков других людей, помнивших Николая Степановича, собрал огромный архив Гумилева и его окружения. За это время он создал уникальную исследовательскую работу «Труды и дни H.С.Гумилева», которая оставалась неопубликованной 80 лет. В 1927 году Лукницкого арестовали по обвинению в контрреволюционной деятельности, выразившейся в хранении архива «врага народа» Гумилева. Таким образом, «компетентные» органы указали молодому исследователю, что не теми поэтами он увлекается…

В 1968 году, уже на излете уходящей «оттепели», Павел Лукницкий обратился в Генеральную прокуратуру СССР с просьбой реабилитировать Гумилева, но его усилия тогда не поддержал никто из известных писателей, более того, его публично обвиняли в попытках обелить «заговорщика». Это мнение с теми или иными вариациями доминировало даже в самых «лояльных» Гумилеву публикациях. Павел Николаевич скончался, завещав сыну Сергею завершить начатое им дело.

Вскоре после смерти отца к Лукницким без приглашения пришли гости. Сергей вспоминал: «Однажды прихожу из университета домой, а около нашей квартиры дежурят какие-то люди в штатском. Я вошел в дом и увидел, что матушка беседует с человеком в очках, в котором я узнал знакомого по портретам Ю.В. Андропова. Он просил мать отдать в “надежные руки” наш архив в обмен на заграничное лечение и еще какие-то блага. Мы сказали, что архива у нас нет. И это была чистая правда: архив был надежно спрятан в городе Балашиха у нашей домработницы под кроватью». Уникальный архив был сохранен, а в 1997 году передан в Пушкинский дом в Санкт-Петербурге на государственное хранение.

Чтобы исполнить волю отца, Сергей Лукницкий, закончив юридическую академию, приступил к главному делу своей жизни, на которое ушло 20 лет, – делу реабилитации Гумилева.

«Петроградская правда» от 1 сентября 1921 года поместила длинный список участников так называемого «Таганцевского заговора» (по которому арестовано 900 человек, расстреляно – 95, осуждено – 230), где под номером 30 значилось: «Гумилев Николай Степанович, 33 л., бывший дворянин, филолог, поэт, член коллегии издательства «Всемирная литература», беспартийный, бывший офицер. Участник Петроградской боевой организации, активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, которая активно примет участие в восстании, получал от организации деньги на технические надобности».

Долгие годы это сообщение, в котором много неточностей (даже возраст указан неверно – к моменту расстрела Гумилеву исполнилось 35 лет), было единственной информацией о причинах, побудивших советскую власть расправиться с поэтом. Много лет спустя, лишь в 1989 году, Сергею Лукницкому удалось пробиться к следственному делу Николая Гумилева в архивах КГБ, расшифровать его и точно установить, что оно было полностью сфальсифицировано, а «вина» Гумилева – миф. Фактически Гумилева приговорили к высшей мере наказания – расстрелу– без какого-либо коллегиального решения и даже без ссылки на закон: за недонесение о контрреволюционной организации, в которую он даже не вступил!