Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

Главное, чтобы не было чего-то одного: или Инь, или Ян. Янский грех – повсюду грех, и на Западе, и на Востоке, – можно смирить иньской мудростью, что и делал Сергей Павлович Курдюмов: ищет выход не только для физики, но и для нас, грешных, чтобы неуравновешенная энергия не перешла последнюю черту. Тогда уж будет необратимость, которая ведет вниз, прямо в ад кромешный. Чтобы этого не произошло, ученый не перестает повторять: «У человечества нет другого выхода, как ясно понимать механизм самоорганизации сложных систем и знать эволюционные правила запрета, чтобы обеспечить будущее человечеству».

Знание проявленного, феноменального мира не позволяет судить об истинных законах Бытия, правильно строить свои отношения, предвидеть наступающую мировую ситуацию, чтобы действовать в согласии с ней. Это и есть мудрость – видение всеобщих связей. В заботе о будущих поколениях древние мудрецы Китая, «совершенномудрые» создали Книгу Перемен (Ицзин), где расписали 64 ситуации мирового процесса и как человеку вести себя в каждой из них, чтобы не выпасть из Бытия, не прийти в противоречие с природным ритмом.

Греческая наука в большей степени доверяла видимому миру, опиралась на эмпирический опыт, то есть на явленное Дао, которое не есть Постоянное Дао, абсолютный Закон. Похоже, их не тревожило несоответствие феноменального мира истинно-сущему. Греки верили, что человеческий ум может не только познавать сущее, но и изменять мир по своему усмотрению. «Вместе все вещи были. Ум же их отделил и привел в порядок». И хотя для Анаксагора Ум-Нус божествен, человек у греков мало отличался от богов или боги от человека.

Иначе складывались отношение человека с миром на буддийско-даосском Востоке. Там источник сущего Небытие, полнота непроявленного мира, ибо все явленное временно, частично и в этом смысле недостоверно. «Все вещи в Поднебесной рождаются из Бытия, а Бытие рождается из Небытия» (Даодэцзин, 40). И это мало похоже на унаследованное отношение к Небытию, Ничто на Западе. Мне уже приходилось писать, что в одном случае Ничто внушало ужас, как абсолютный конец, исчезновение, как страшная бездна, в которой все исчезает. В лучшем случае – это инертная материя, нуждающаяся в участии Кормчего, или Нуса. На Востоке же Небытие – это потенция Света и Покоя, отрада просветленного ума. Это как бы добытие, а не послебытие, то, что над двойственностью, – Основа сущего, буддийская Пустота-Шунья.

Словом Шунья в Индии обозначали «Ноль», что принципиально отличается от понимания нуля, как и точки, в западной науке, следующей заветам Аристотеля: «Нелепо при этом считать пустотой точку: она должна быть местом, в котором имеется протяжение осязаемого тела» (Аристотель, Физика, 4, 7). Для Аристотеля точка – «начало линии», а не сжатая Вселенная. Неудивительно, что на Западе, имея точку отсчета, возобладало линейное мышление, которому, однако, предназначено было перейти к «голографическому» своим путем – через освоение науки и техники, через ЭВМ, о чем уже в 1980-х годах писали ученые.

С одной стороны, эмпирическая действительность не дает представления об истинно-сущем, ибо все дефиниции иллюзорны, – говорят буддисты. С другой нирвана и есть сансара, эмпирическое бытие, – они недвойственны – говорят буддисты Махаяны не только школы Срединного Пути (Мадхьямика). Явленное Дао не есть Постоянное Дао, но они одного происхождения, напоминает Лаоцзы, соотносятся как внутреннее и внешнее, глубинное и поверхностное. Но одно не понять без другого: вечное без временного и временное без вечного. Взгляд на сущее как не-сущее определил принцип недвойственности, непротиворечивости, непротивопоставления одного другому, ибо в своей основе все Едино. В их языке отсутствует само понятие «противоположности». Говоря словами третьего патриарха чань (япон. Дзэн) Сэн Цаня: «Нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего… Одно во всем, и все в одном» («Доверяющее сердце»). Все беспрепятственно сообщается между собой. Пребывая в Пустоте, не имея помех в виде установок ума, все становится самим собой, проявляет свою природу. «Совершенный путь, – продолжает Сэн Цань, – подобен бездне, где нет недостатка и нет избытка. Лишь оттого, что выбираем, предпочитаем, теряем его. Не привязывайтесь ни к чему внешнему и не живите во внутренней пустоте. Когда ум покоится в единстве вещей, двойственность сама собой исчезает».