Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

Взаимоотношения Запада и России всегда имели характер столкновения двух разных цивилизаций с разными «доминантами», характер несовместимости. Многие обращали внимание на то, как давно стало складываться на Западе представление о России и русских как о чем-то страшном и темном. Эти представления основывались на «известиях» отдельных иностранцев, посетивших Московское царство в XVI-XVIII веках. Так, авторы пишут, что русские женщины очень развратны, мужчины склонны к противоестественным порокам и вообще все люди «чудовищны», – и все это в сравнении с тогдашней Европой: Генриха VIII и Елизаветы I, Варфоломеевской ночи и Тридцатилетней войны! Видно, что люди столкнулись с каким-то типом жизни, им крайне антипатичным, они сами мыслят рационалистически и хотели бы придать этим своим эмоциям объективность. И ведь так шло и дальше, вплоть до маркиза де Кюстина и современного потока русофобии! В этом марксизм никак не выделялся среди идеологов Запада. Например, Маркс писал, что «не в суровом героизме норманнской эпохи, а в кровавой трясине монгольского рабства зародилась Москва. А современная Россия является не чем иным, как преобразованной Московией». Ему принадлежит и ряд других высказываний подобного рода. Маркс и Энгельс писали даже: «…ненависть к русским была и продолжает еще быть для немцев их первой революционной страстью». (Здесь забывается и «классовая точка зрения», которой они так дорожили!)

Марксизм исходит из той же западной концепции прогресса, которую он переформулирует в терминах «смены общественных формаций» . Еще одним пунктом, в котором марксизм неотличим от идеологии западной цивилизации, является отношение к крестьянству. Именно западная цивилизация радикально враждебна крестьянству. Ее развитие и началось со сгона крестьян с общинных земель в Англии, так называемого «огораживания». Крестьяне превращались в городской пролетариат или бездомных бродяг, ищущих заработка. Чтобы держать их в руках, издавались жестокие законы «против бродяжничества» или «против кражи». В результате их применения за время правления Генриха VIII и Елизаветы I в Англии было казнено порядка 100 тысяч бывших крестьян. По существу, победившая западная цивилизация относилась к крестьянству своей страны как к жителям другой, завоеванной. Это лучше всего и сформулировал Энгельс, назвавший крестьян «варварами среди цивилизации».

Современная Россия

Такое отношение к крестьянству унаследовала и победившая в России коммунистическая власть. Крестьян непрерывно пытались подчинить центральному руководству: то «комбедами», то «продовольственной диктатурой», то «коммунами», то «продразверсткой». На это деревня ответила волной восстаний, как пишет сам Ленин, охвативших всю Россию. Мне кажется, что это, собственно, была громадная крестьянская война, шедшая во всей стране (см. подробнее статью «Русские в эпоху коммунизма», впервые опубликованную в журнале «Москва», № 10 и 11 за 1999 г.). И я был очень рад, узнав, что к той же мысли пришел западный исследователь А. Грациози в книге «Великая крестьянская война в СССР: большевики и крестьяне» (М., 2007; западное издание 1996 г.). Накал страстей виден в записке Ленина «Товарищи рабочие, идем в последний, решительный бой», цитированной мною в работе «Будущее России», которая содержится в книге «Зачем России Запад?» (М., 2005). Там можно встретить восклицание: «Смерть им!» – и фразы типа: «Никакие сомнения невозможны», «Либо… либо…». Против кого же Ленин зовет в «последний бой»? Он пишет: «Волна кулацких восстаний перекатывается по России». И по другим фразам можно было бы заключить, что его враг – это кулаки. Но сам текст имеет агитационный характер. А в статьях, рассчитанных на понимание ситуации, адресованных интеллектуальной элите партии, Ленин пишет о «крестьянских восстаниях». Так что «кулаки», как видно и по другим признакам, – это эвфемизм, то есть зашифрованный термин, обозначающий крестьянство. Тогда для реализации этих планов сил не хватило, и партия вынуждена была принять НЭП. Но лет через восемь-девять та же цель была достигнута через «сплошную коллективизацию деревни». (Причем опять громадную агитационную роль играл лозунг «борьбы с кулаком».) Но можно, наконец, возразить, что марксизм проповедует революцию: «экспроприацию экспроприаторов». Однако идея Великой революции близка западной цивилизации и, собственно, ею и рождена. Эта цивилизация и развивалась как цепь таких революций, многим из которых был приписан титул «Великая»: это была Тридцатилетняя война в Германии, Английская, Французская, Русская и Китайская революции. Причем многие из них пролили не меньше крови, чем та революция (с Гражданской войной), которую пережила Россия. Так, в результате Тридцатилетней войны население Германии уменьшилось вдвое. В некоторых ее городах официально была разрешена продажа человеческого мяса, а римский папа разрешил (на 30 лет) многоженство в Германии. Таких революций, ставящих себе целью создание «нового мира» и «нового человека», не знали Античность и Средние века.