Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

Говоря об историческом аспекте проблемы, не следует отрицать роль военного фактора в период арабского «завоевания стран» (футух аль-бульдан). Однако многочисленные новообращенные в ислам руководствовались преимущественно не страхом перед завоевателями, а универсальностью и доступностью для всех самого ислама. Принятие ислама освобождало на первоначальном этапе податное население от непомерных налогов и податей местным правителям, поскольку вступивший в умму (уммат аль-муминин) – наднациональную и трансграничную общину верующих – должен был вносить в ее общую казну лишь «ушр» или «ашар» – десятую часть своих доходов и имущества. Не принуждение, а мощнейший социально-экономический стимул способствовал тогда стремительному распространению ислама. Ислам отличался и определенной веротерпимостью по отношению к «людям священного писания». Так было и во времена Омейядского и Аббасидского халифатов, так и во времена Османской империи, где халифом считался сам султан.

Мусульманский фундаментализм – салафийя, то есть стремление восстановить первоначальную чистоту ислама и его социальную справедливость, а также исламский экстремизм, не исключающий для достижения этой цели применение насилия и джихада – справедливой войны с неверными, возник позже как издержки и следствие оказавшегося несостоятельным светского арабского национализма. Это была реакция на болезненный процесс колонизации, на политическую, военную, культурную и экономическую экспансию Запада в арабо-мусульманском мире. Мучительный процесс модернизации и ломки старых социально-экономических структур создавал для исламского экстремизма социальную базу в лице потерявших свой прежний статус, отчаявшихся, лишенных перспективы масс людей.

Эти процессы развивались как в самих мусульманских странах, так и среди эмигрантских общин на Западе. Трудности ассимиляции, на которую оказалось способно лишь около половины эмигрантов, порождали отчуждение среди тех, кто предпочел сохранить свой прежний образ жизни и свои традиции. А это в свою очередь толкало их к неприятию окружающего чуждого им мира. Но нельзя отрицать также и наличие идейно-религиозной основы в всплеске исламского экстремизма и терроризма. Как член наднациональной религиозной общности – уммы – рядовой мусульманин солидарен с единоверцами во всех частях мира и несправедливость, причиненную мусульманам в одном уголке планеты, их унижение, боль и обиду воспринимает как собственные. Отсюда категорическое неприятие мусульманами во всем мире несправедливости со стороны Израиля по отношению к палестинскому народу, к оккупированным мусульманским святыням в Иерусалиме. Мусульманская солидарность набрала силу во время советской оккупации Афганистана. Да и после ее окончания она подпитывалась палестино-израильским конфликтом, а позднее – американским вторжением в Афганистан и Ирак.

Высокая идеологическая мотивация «священной войны – джихада» дает мусульманам преимущество перед представителями идивидуалистической и бездуховной западной цивилизации. Любой акт самопожертвования шахида представляется как «кульминация» джихада. Именно в такой мотивации скрывается секрет неистощимого источника шахидов, которые практически ежедневно приносят себя в жертву и подрывают начиненные взрывчаткой автомашины в Ираке и Афганистане. И, судя по статистике, речь идет о сотнях и сотнях добровольцев-смертников. При этом участники исламистского терроризма обходят стороной те суры и положения Корана, в которых утверждается, что мир предпочтительнее войны, что война имеет свои пределы и ограничения, что запрещено убивать невинных, что недопустимо убийство женщин, детей, стариков, инвалидов…

Вспоминаю разговор с одним из функционеров палестинской экстремистской организации ХАМАС. Он допускал, что при совершении теракта могут гибнуть и невинные люди. Но это как бы побочный ущерб. Все погибшие, по его убеждению, автоматически становятся шахидами. Теракты против гражданского населения Израиля он объяснял тем, что израильское общество насквозь милитаризовано и практически все гражданские, в том числе и молодые женщины, проходят военную службу. Кроме того, по его убеждению, если население сознательно выбирает правительство, применяющее систематическое насилие по отношению к палестинцам, то оно разделяет с ним ответственность за такую политику. Человеку с Запада, доказывал он, трудно понять нашу мотивацию. Но посмотрите на семьи шахидов, среди них нет ни одной, которая не гордилась бы своим сыном или дочерью, пожертвовавшими жизнью ради, по его словам, справедливого дела. Против нас обращена вся мощь израильской армии. У нас же практически нет средств достойно ответить оккупантам, кроме актов террора.