Триггеры

Затем он поместил доктора Эрика Редекопа во второй МРТ-сканер, чтобы посмотреть, нет ли в его мозгу какой-нибудь необычной активности, когда он вспоминает то, что помнит Дженис. Было бы интересно увидеть, что одновременно активизируются соответствующие участки в, скажем, правой височной доле — но ничего такого не происходило. Это лишь укрепило представление о том, что сценка памяти и правда базируется на квантовой спутанности — царство которой недоступно для разрешающей способности МРТ-сканеров.

Он также заказал МРТ для Кадима Адамса. Рядового сканировали непосредственно перед началом процедуры Ранджипа. Неудачная попытка стереть некоторые его воспоминания не должна была произвести в мозгу Кадима никаких изменений, которые способен заметить МРТ-сканер, но Ранджип хотел проверить, есть ли там структурные изменения, которые можно бы было отнести на счёт сцепки памяти. И снова результат был отрицательный — между его старым МРТ и новым не было никакой заметной разницы.

Но всё-таки что-то изменилось.

Когда Кадим выехал из камеры сканера, он посмотрел на Ранджипа и МРТ-техника и сказал:

— Сью со Старателем.

Ранджип немного склонил голову набок; он никогда раньше не слышал, чтобы Кадим называл президента кодовым именем.

— И?

— Она со Старателем прямо сейчас, — сказал он.

— Вероятно, — сказал Ранджип.

— Я это вижу, — сказал Кадим. — Его. Его палату. Я вижу это прямо сейчас.

— Вместо меня? — спросил Ранджип.

— Нет, гуру, вас я тоже вижу. Вас более ясно, но я также вижу… я также вижу то, что видит она. Словно фотка с двойной экспозицией или остаточное изображение — что-то такое.

— Наложенное на то, что видишь ты?

— Ага.

— Как долго это продолжается?

— Я не знаю. Недолго. Изображение слабое, как я сказал. Внутри машины я не мог его разглядеть, но здесь, лёжа на спине и глядя в потолок — здесь ведь чисто белый потолок, видите? — Он поднял руку; Ранджип взглянул на потолок и согласно кивнул. — Так что моё собственное зрение почти ничего не показывает, и я могу — чёрт, вот ведь странно — я могу увидеть то, что видит она — тускло, призрачно, но вполне ясно.

— Воспоминания содержат мало визуальной информации, — сказал Ранджип.

— Это не воспоминания, гуру. Я могу прыгать по её памяти как хочу. Что она ела вчера на ужин? Гамбургер без булочки в кафетерии в вестибюле. Что ела на обед? Протеиновый батончик. Куда пошла после ужина? В женский туалет рядом с вестибюлем — что-то попало ей в глаз, и она довольно долго с ним возилась. Я могу вспоминать эти вещи вразброс, в любом порядке. Это же больше похоже на кино: я не могу его ни прокрутить вперёд, ни вернуть назад, ничего.

— И всё это с её точки зрения? Ты уверен?

— Ага. Старатель только что спросил: «Есть новости по делу, которое мы обсуждали ранее?»

— Ты также и слышишь, что она слышит?

— Если вокруг тихо. Слышно реально плохо — ну, вроде как когда включил айпод, а наушники не надел. Слышишь тихую музыку и думаешь — чёрт возьми, откуда она идёт? Что-то вроде того. Мы сейчас разговариваем — мы с вами — так что я не могу разобрать их речь, и когда я смотрю на вас или на всю эту технику, то фон получается слишком сложный и разнообразный, чтобы я мог нормально видеть то, что видит она, но если сосредоточиться, то можно что-то разобрать.

Оператор МРТ — миниатюрная женщина с ярко-рыжими волосами — заговорила.

— Это типа как плавунцы?

Кадим нахмурился.

— Кто?

— Они есть у многих людей, — сказала оператор. — Кусочки мусора в стекловидном теле глаза; ты их видишь, когда смотришь на чистое голубое небо или на лист белой бумаги или что-то такое, но бо́льшую часть времени не замечаешь.

— Да, — согласился Кадим. — Что-то вроде. Но гораздо чётче. — Он снова посмотрел на потолок. — Я вижу Старателя прямо сейчас — он как будто смотрит прямо на меня, и у него больше нет той дыхательной штуки в носу.

— Ты просто получаешь её сенсорный поток, — спросил Ранджип, — или ты также читаешь мысли агента Доусон?

— Трудно сказать. Есть какие-то слова, исходящие явно не от Старателя. Но я их не слышу — и они идут не равномерным потоком. Но да, это, должно быть, Сью. «Проверить с Дэррилом» «какой-то-сякой-то доступ по карте». Обрывки, но я их слышу.

— Погоди-ка минутку, — сказал Ранджип. Рядом стояла каталка. Он растянулся на ней, подумав — уже не в первый раз — о том, как хорошо иметь тюрбан в качестве портативной подушки. Он посмотрел в тот же белый потолок, что и Кадим, и попытался различить неясные образы жизни Люциуса Джоно — не воспоминания рыжеволосого хирурга, а то, что сам Джоно в данный момент видит. Он также напряг слух, пытаясь расслышать звуки, которые в данный момент мог слышать Джоно. Конечно, была вероятность того, что Джоно спит, хотя уже было хорошо за полдень, но…

Ничего. Вообще ничего. Ранджип слез с каталки.

— Вздремнули, гуру?