Тригон. Изгнанная (СИ)

Истеричный смешок уже готов слететь с её губ, когда стены впереди неожиданно начинают расходиться. Слова застревают в горле, настолько Тилия поражена увиденным. Долина вновь сменила свой облик. Нет ни деревьев, ни кустарников, ни даже травы, лишь почерневшие у основания стены и выжженная до тла земля. Картина настолько поражает, что, когда их четвёрка, наконец, чувствует дно под ногами, никто не выказывает бурной радости. Все в тягостном молчании дружно выбираются на берег.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь произошло? — окидывая задумчивым взглядом Долину, напряжённо спрашивает Рука.

— Пожар? — выдвигает предположение Тилия, останавливаясь рядом с гоминидкой и заправляя за уши короткие, мокрые пряди.

— Похоже, — соглашается гоминидка, усаживаясь на подвернувшийся огромный камень и натягивая на ноги свои поношенные ботинки. Огромный, охотничий нож занимает своё привычное место на голени. — Думаю, будет не лишним разведать обстановку. Нам сейчас только какой-нибудь пакости не хватало.

— Я пойду с тобой, — поспешно вызывается Тилия, пытаясь отыскать среди сваленных в кучу вещей свою ненавистную обувку.

— Даже не думай! Лучше займись своими ногами. Киру тоже помощь не помешает. Ты в этом разбираешься лучше всех нас.

Рон, к удивлению Тилии, соглашается. Предатель! И они с Рукой, не сговариваясь, расходятся в разные стороны, оставляя её наедине с изгнанником. Этого-то она больше всего и боялась. В памяти ещё свежо воспоминание их короткого знакомства. И даже то, через что им пришлось пройти, не примирило их. И всякий раз, когда Кир обращался к ней или просто смотрел, Тилия начинала нервничать.

Вот и сейчас стоит только искоса глянуть в его сторону, как она тут же натыкается на его пристальный, словно оценивающий взгляд.

— Мне нужно осмотреть твою рану, — тяжело вздохнув, обращается она к изгнаннику, на расстоянии наблюдая, как он с комфортом устраивается у почерневшей от копоти стены и, прикрыв глаза, вытягивает свои длинные ноги.

— Слышала, что сказала Рука? Сначала ты.

— С моими ногами всё в порядке, — уже начинает злиться упрямости изгнанника Тилия, когда понимает, что сказанные слова отчасти правда.

Она больше не чувствует боли!

Найти хоть какое-то объяснение тому, что с её ногами произошли такие разительные перемены, Тилия не может. От удивления она на время забывает о навязанном ей пациенте и с изумлением разглядывает босые ступни. Покраснение практически исчезло, те раны от мозолей, что ещё вчера вызывали неподдельную тревогу, были чистыми, словно кто-то нанёс на них волшебную мазь Галии.

«И правда, вода — это золото Долины!» — с изумлением думает Тилия и снова поднимает взгляд на изгнанника. Его глаза прикрыты, лицо настолько бледное, что при желании его можно принять за жителя Башни, но стоит только тихо опуститься рядом с ним на колени, как его веки тяжело поднимаются.

— Теперь ты, — обращается она к Киру, и когда он отводит в сторону ворот мокрой рубашки, видит ту же картину: абсолютно чистая рана со слегка припухшей и покрасневшей кожей и чёткими вмятинами от зубов хищного зверя.

— Я же сказал, что со мной всё нормально, — отзывается изгнанник и снова прикрывает глаза, давая понять, что не нуждается в её помощи. Тилия только рада такому повороту, всё чего ей сейчас хочется, это держаться от него подальше.

Неожиданно усталость, после бессонной ночи и многочасового противостояния Витилиго, накатывает волной, глаза начинают слипаться. Больше не теряя драгоценного времени, Тилия отходит на, как ей кажется, безопасное расстояние и, подложив под голову свой мешок, устраивается в тени, надеясь хоть немного вздремнуть.

Кажется, проходит каких-то пару минут, когда сквозь сон она чувствует лёгкое, но настойчивое прикосновение к своему плечу. Тилия с неохотой и раздражением за потревоженный сон открывает глаза. Вокруг всё залито ярким солнечным светом. Одежда на ней давно высохла, как и короткие, разметавшиеся во сне волосы. Сколько же она проспала? Решив, что вернулись остальные, ищет глазами знакомые фигуры, но на берегу они с изгнанником совершенно одни.

«Почему он так близко?» — с беспокойством думает Тилия, внутренности тут же скручиваются тугим узлом.

— Что тебе нужно?

— Слышишь? — не обращая внимания на её тон, настороженно спрашивает Кир, устремив прищуренный взгляд в небо.

Тилия прислушивается и сердце тут же подпрыгивает в груди. Этот звук ей ни с чем не спутать!

— Вертушка! — с тревогой выдыхает она и резко вскакивает на ноги, отчего сразу же темнеет в глазах: её измученное тело ещё не готово служить ей, как прежде. Дождавшись, когда пройдёт головокружение, она торопливо натягивает ботинки и завязывает шнурки. На то, чтобы обернуть ноги материей, времени уже не остаётся.