Трильби

Принципиально большое место в романе занимает критика религии и духовенства, которую писатель вкладывает в уста главных героев — Трильби и Билли. Это очень показательно. Именно в этом плане происходит как бы раскрепощение Билли, его духовное, идейное сближение с Трильби. Только перестав признавать догматы христианской религии и авторитет церкви, можно освободиться от пут и влияния буржуазного воспитания, — утверждает Дюморье. Билли приходит к убеждению, что религия безнравственна. Духовенство создало бога по человеческому подобию. Религия — выгодная профессия, куда более выгодная, чем всякая другая, и, главное, не требующая никакой ответственности. Религия для священника — его «хлеб и масло», поэтому «священники ссорятся с теми, кто. не верит в их россказни».

Что религия и бог никому не помогли, ничего не предотвратили, Трильби поняла по своему жизненному опыту. Она убедилась, что бог недобр, несправедлив, что религия не делает людей счастливыми, что церковники грозят карами только беднякам. Трильби знает, что те, кто осуждают ее поведение, не осуждают порочных, но знатных людей. Лицемерная религия порождает лицемерную нравственность. Настоящая нравственность — не прописная нравственность, а нравственность большого сердца: будь правдив и добр к людям. Такова народная мудрая этика, которой придерживается Трильби.

Никакого самоунижения, никакой потребности покаяться в своей греховности у Трильби нет. Сговорчивая, уступчивая, Трильби наотрез отказалась от церковного напутствия, отказалась принять священника и спокойно призналась, к ужасу набожной миссис Багот, что не знает молитв, не бывала в церкви и не видит в этом нужды. Характерна маленькая деталь: с почтительным вниманием Трильби слушает чтение миссис Багот глав из нравоучительного аллегорического романа «Странствующий Пилигрим» Джона Бэньяна, чтобы слушать затем в качестве награды «Дэвида Копперфилда». Религия побеждена подлинным гуманизмом Диккенса.

В конце XIX века, когда в Англии и США усилились гонения на свободомыслие, такая антиклерикальная направленность романа была смелой. Поэтому известные американские критики в лице Хоуэллса и Генри Джеймса додумывали и фальсифицировали образ Трильби, подводили ее под лик кающейся Магдалины. К чести автора, ничего от кающейся грешницы в Трильби нет.

Не являясь глубоким, последовательным критиком буржуазно-дворянских кругов, Дюморье далек от апологетического отношения к ним. Он осуждает их кастовость, самодовольство, духовную ограниченность и нетерпимость, он показывает их неминуемое вырождение, их деградацию. Все проявления снобизма осмеяны Дюморье, и это сделано самостоятельно, оригинально, не повторяя Теккерея.

Показной блеск знати при ее оскудении, ее духовное убожество хорошо представлены в образе Зузу. Вначале Зузу выведен как безобидное ничтожество. Стоило ему из младшего сына стать после смерти брата герцогом, как он совсем отказался от низкорожденных друзей. Вместе с тем для поддержания блеска фамилии он не счел зазорным жениться на безобразной американской девице с мешком золота в качестве приданого. Сестра Зузу стала женой сына фабриканта Оценка поведения Зузу, типичного для обедневшей знати, дана устами Билли и Таффи, которые считают его поступок более низким, чем падение из-за нужды. «Человек, который женится на такой женщине, — преступник», а его невеста — «соучастница в преступлении». Легкомысленный Додор, забыв дворянскую «честь» и предпочтя стать приказчиком, поступил, по мнению Дюморье, куда порядочнее, чем Зузу.

Не лучше французской и английская знать — она и чванлива и корыстна. Аристократы, которые на порог дома не пустили бы Билли, пока он был безвестным, заискивают перед модным живописцем. Весьма типичен и кажущийся незначительным штрих: едва обнаружилось, что Трильби не в голосе, не может петь, заполнявшая концертный зал фешенебельная лондонская публика завопила: «Верните наши деньги!»

Дюморье тонко иронизирует над чопорностью и лицемерием буржуазно-дворянской Англии. Согласно буржуазному кодексу морали, можно уважать человека только «благородной крови». Поэтому к приезду Трильби в Лондон в печати распространяют ее вымышленную биографию. Она — дочь снявшего сан священника и незаконнорожденной женщины превращается под пером репортеров, в угоду респектабельной публике, в последний отпрыск обедневшего дворянского рода. Благопристойную биографию и дворянскую родословную сочинили и для матери Трильби.