Триллер в век мушкетеров. Железная маска

– Мне хотелось бы начать повествование о том реальном человеке, который был Железной Маской, с окончания его истории. Как и предупреждал короля Фуке, Потоп наступил! Пришел тот яростный июльский день, когда победившее быдло, а точнее, Его Величество Французский Народ валил из крепостных ворот взятой Бастилии… С головой старика губернатора Бастилии на пике и веселыми песнями… Все революции очень музыкальны… И радостно разбивал по дороге фонари. Еще одна из любимых забав революции. Был очень жаркий, но ветреный день. Горячий ветер носил по мостовой сотни драгоценных бумаг… Это все тот же Его Величество Народ Франции вышвырнул на мостовую документы Королевского архива, хранившиеся в Бастилии. Бумаги, созданные на протяжении восьмисот лет, валялись на булыжной мостовой. И победивший народ, празднуя победу, весело плясал, топча бесценные документы своими грязными башмаками.

Графиня д’Адемар написала в мемуарах, что граф Сен-Жермен, в очередной раз появившийся после своей смерти в Париже, набил этими драгоценными манускриптами целую карету. Этим же занимались в тот день живший напротив Бастилии великий месье Бомарше и ваш русский посол. Посол вывез собранное в Петербург. На драгоценных рукописях осталась навсегда народная печать – исторические следы башмаков веселившегося народа.

Граф Сен-Жермен искал на площади регистрационную книгу Бастилии, где велся учет поступившим узникам (имя, возраст, когда прибыл…). Но на площади ее не оказалось.

Когда безумие спало и сохранившиеся остатки архива Бастилии стали доступны ученым, регистрационная книга обнаружилась в Бастилии в целости и сохранности. В этой книге историки нашли весьма подозрительного вида лист № 120, оказавшийся поддельным. Выяснилось, что в 1775 году, во время появления бесконечных версий о Железной Маске, волновавших Париж, по приказу короля из регистрационной книги был изъят 120-й лист и заменен этим, грубо подделанным новым листом.

Изъятый 120-й лист регистрационной книги относился к сентябрю 1698 года.

Что же находилось на подлинном листе и почему он был изъят? Ответить на этот вопрос оказалось возможным. Ибо нет ничего тайного, что не стало бы явным.

Помог комендант Бастилии (второй начальник Бастилии после ее губернатора). Комендант вел дневник, в котором он заботливо регистрировал главные события в жизни тюрьмы. Это были дни поступления новых арестантов и дни освобождения старых – королем, судом или смертью. Коменданта звали дю Жюнк… Слишком долго живу на свете и опасаюсь забивать память именами истлевших мертвецов… Но его я хорошо помню… точнее, помню его описание, – поправился месье Антуан, – «маленький плотоядный толстячок». Этот толстячок комендант и записал в своем дневнике об интереснейшем и таинственном событии, которое, оказывается, случилось 18 сентября 1698 года.

«18 сентября 1698 года в 3 часа дня господин де Сен-Мар привез нового арестанта. Имя прибывшего неизвестно».

Значит, эта запись о прибытии безымянного арестанта, привезенного Сен-Маром 18 сентября 1698 года, и была на подлинном 120-м листе регистрационной книги… На фальсифицированном листе она была заменена записью о прибытии некоего выдуманного узника с указанием выдуманного имени и возраста!

Таинственный узник

С привезенным 18 сентября 1698 года безымянным узником было много хлопот. Как отмечает в дневнике комендант, сначала таинственного узника «разместили в башне Базиньер». Но привезший его уже хорошо нам знакомый месье де Сен-Мар нашел эту камеру не подходящей для прибывшего арестанта. По его распоряжению уже через несколько часов узника перевели в самую комфортабельную камеру Бастилии – «третью камеру башни Бертодьер». Все распоряжения Сен-Мара выполнялись быстро и беспрекословно. И недаром. Будто подчеркивая важнейший статус заключенного, неотлучно находившийся при узнике Сен-Мар был назначен королем на высшую должность тюремщиков Франции – губернатором Бастилии. «Маршал тюремщиков» – так называли во Франции губернатора главной тюрьмы страны!

Вскоре в Бастилии пошли удивительные слухи о привезенном узнике. Служители, приносившие обед и убиравшие его камеру, рассказывали о черной бархатной маске, закрывавшей лицо арестанта. Сквозь прорези этой маски видны были только глаза и рот.