Триллион долларов. В погоне за мечтой

Это оказалось настоящее поселение у подножия горы: деревня из жести, брезента и деревянных досок, уложенных поверх строительного мусора, гор старой газетной бумаги и насыпей порванных пластиковых пакетов. Джон с удивлением наблюдал, как дети и взрослые, согнувшись, обыскивают склоны мусорной горы и залежи отходов, перебирают их в поисках того, что может иметь ценность, вроде металлолома, чтобы сложить его затем в кучи под присмотром других членов разношерстной армии сборщиков мусора, как вскрывают коробки, потрошат мусорные пакеты, выуживая на свет порванную одежду, старые аккумуляторы, бутылки, банки, разные мелочи. На старших были бейсболки, носы завязаны платками, руки в перчатках; дети носили джинсы и полосатые футболки. Они даже не выглядели особенно бедными, скорее как будто решили прогулять школу и провести время на мусорной свалке.

Внезапно мужчины, женщины и дети заволновались. Взвыл тяжелый мотор, послышался грохот и треск, и наконец на верхнем крае мусорного склона появился огромный грузовик. Он занял положенное место, в то время как внизу, вдоль склона, люди разбегались по своим местам, затем с пронзительным скрежетом поднялась платформа, и содержимое обрушилось вниз. Почему-то это выглядело очень абсурдно, как будто рог изобилия, полный благодеяний, высыпается на мусорных мародеров.

Тут же разгорелся отчаянный спор за лучшие вещи. Кто-то ухватил связку электрических кабелей, другой тащил прочь мешок одежды, третий взял побитую микроволновку. Выуживали бутылки, складывали в притащенные с собой пластиковые мешки. Похоже, здесь находили применение деревяшки любого размера; жестяные банки сплющивали каблуком, прежде чем бросить в пакеты и мешки.

Только теперь Джон заметил полные фигуры, сидевшие на стопках матрасов или разбитых креслах, к которым шли собиратели, чтобы выложить перед ними добычу, взвесить ее и получить за нее деньги. Похоже, каждый из главарей отвечал за разные виды материалов: один за металл, другой за пластик, пышнотелая женщина скупала стекло, а толстый мужчина – дерево. Так что здесь все тоже продавалось за деньги, как и везде. Вероятно, он мог бы начать расспрашивать их, допытываться и в конце концов узнать, что все эти люди копаются в мусоре, собирают и сортируют его, чтобы внести свою лепту в его состояние. Ему стало плохо от вони, от самого места, от всего.

Кто-то крикнул. Джону потребовалось некоторое время, чтобы понять, что зовут его.

– Идти, – позвала от хижины женщина, замахала рукой.

Он поднялся, переступил через горы мусора, через поток коричневатой, поблескивающей маслянистыми пятнами жидкости, сочившейся из-под горы мусора. Он увидел, как за спиной женщины из хижины вышел мужчина, на ходу застегивая штаны, и понял, что она проститутка.

Лихорадка вернулась, выжигая его дотла и лишая его хозяйку возможности заработать. Один раз он проснулся ночью, увидел, как она зажигает свечу перед ликом Мадонны и страстно молится, и с лихорадочной уверенностью осознал, что она молится о его здоровье или о том, чтобы можно было по-хорошему от него избавиться. Просыпаясь днем, он видел мальчика, который сидел рядом с ним, клал ему на лоб мокрые платки и серьезно смотрел на него.

– Как тебя зовут? – спросил Джон.

– Mande?[79] – ответил на это мальчик. Ему было лет семь или даже меньше, он носил короткие брюки и клетчатую рубашку, всю в пятнах.

Джон видел, как женщина сидит перед дверью и что-то готовит на костре, и, когда она приносила ему миску супа, голод оказывался сильнее предрассудков. Похоже, ей это нравилось, в любом случае она всегда улыбалась и давала добавки.

Жар вернулся, но перестал изнурять его, нужно было просто переждать, дать ему завершить начатое, и он спадал день ото дня. Вскоре Джон уже сидел рядом с ней, когда она готовила, смотрел на нее; а она постоянно разговаривала со своим ребенком, как будто то, что Джон находится здесь, было самой нормальной вещью на свете. Время от времени они обменивались парой слов с помощью ее ломаного английского и жестов. Он узнал ее имя: Марикармен Бертье. Она даже смогла написать его на маленьком кусочке картона, который он тщательно спрятал в карман.

– Я отблагодарю, как только смогу, – сказал он ей, не зная, поняла ли она. – У меня есть счет в каждом банке мира, можешь себе представить? Мне нужно только пойти и назвать себя, и я получу деньги. И тогда я тебя отблагодарю. Более чем.

Он говорил, а она помешивала что-то в кастрюле и жалобно улыбалась.

Наконец он почувствовал себя достаточно сильным, чтобы уйти. Она сказала ему, что нужно идти на запад. Он еще раз поблагодарил ее и попрощался. Женщина стояла возле хижины, скрестив руки на груди, словно сдерживая себя, и смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.