Трилогия алой зимы

Эми кивнула, в волнении сцепив руки. Она совсем не думала встретить кицунэ прямо у спальни и рассчитывала, что у нее будет больше времени спланировать, что хотела сказать. Она была не готова.

Широ прошелся по комнате, с любопытством разглядывая все вокруг. Когда он остановился в ногах футона, где в деревянной шкатулке лежал дневник, Эми поспешила к нему, боясь, как бы кицунэ не заглянул в тетрадь. Широ повернулся к ней:

– Что тебя беспокоит, малышка-мико?

– Ничего, – машинально ответила Эми.

– Хм-м. Я уже говорил, что знаю, когда ты лжешь.

Она поморщилась.

– Мне нужно тебе сказать кое-что, и не думаю, что завтра у меня будет возможность.

Широ стиснул зубы, но голос его остался тихим, спокойным:

– Верно, скорее всего не будет.

Эми опустилась на край футона, рядом с шкатулкой. Широ секунду смотрел на нее, потом тоже сел, по другую сторону шкатулки. Эми потеребила край своего оби.

– Не знаю… не знаю, как объяснить.

– Просто скажи, – кицунэ явно забавляло ее смущение.

Слова громоздились в голове, но не доходили до языка. И под вопросительным взглядом, который, казалось, проникал прямо в душу, она совсем утратила голос.

– Закрой глаза, – резко выпалила Эми.

– Что?

– Глаза закрой.

– Я думал, ты хотела мне что-то сказать.

– Хотела, но не могу, когда ты на меня так смотришь.

– Как – так?

Она пристально глянула на него.

– Просто сделай, как я прошу.

Кицунэ закатил глаза, но потом послушно зажмурился. Эми поставила шкатулку на пол и подвинулась ближе, собираясь с мыслями. Ухо лиса повернулось к ней, отслеживая движение.

– Храм, – запинаясь, начала Эми, – храм учил меня, что ками всегда праведны и чисты, а ёкаи развратны и опасны. Но я в это больше не верю.

Широ сморщил лоб – единственная реакция на ее слова.

– Храм учил, что любовь может поставить под угрозу мою чистоту и что мужчины не могут ко мне прикасаться, не искажая мое макото-но-кокоро. Я больше не верю и в это тоже.

Глаза Широ распахнулись. Эми поспешно накрыла его лицо ладонями, не позволяя взгляду рассеять хрупкое самообладание.

– Просто… просто дай мне закончить. – Она глубоко вздохнула, не убирая рук. – Храм учил, что мой долг – беспрекословно повиноваться и пожертвовать всем, что от меня потребуется. Они говорили, что я – камигакари и ничего больше. Я считала, что ничего больше не могу… лишь быть камигакари.

Эми отчаянно пыталась подобрать правильные слова. Как сказать, что теперь она понимает? Без желаний, без убежденности, без обязательств – она никто. Не только уверенности в том, что она камигакари, а уверенности в себе самой.

В любви.

Эми наклонилась и нежно коснулась губ Широ своими. От его беззвучного выдоха по ее телу пробежала искра. Отстранившись, она опустила руки.

Яркость рубина захватила ее, втянула в себя и утопила. Тени во взгляде кицунэ мешались со светом. Его пальцы коснулись ее кожи, убирая прядь волос.

– Прости меня. – Эми схватила запястье Широ, прижала его ладонь к своей щеке. – Прости, что я так долго не могла это понять.

– Понять что? – вопрос прозвучал тихо, напряженно.

– Что я ни в чем не была так уверена, как в любви к тебе.

Его глаза расширились. Затем его рука расслабилась, большой палец мягко погладил щеку, а в легкой улыбке сплелись нежность и боль.

– Почему я должен потерять тебя именно теперь, когда наконец-то обрел? – Его мучения разрывали Эми сердце. – Все инстинкты требуют защитить тебя, спасти. Но я не могу. Не могу ничему помешать.

Она с трудом сглотнула.

– Тебе не нужно меня спасать, Широ. Я сама выбрала такую судьбу. Теперь я иду своим собственным путем. Ты говорил мне не отказываться от жизни, если это ничего не изменит. И теперь это время пришло.

Он вновь закрыл глаза; на его лице все еще отражалась боль.

– Бесспорно, эгоистичная половина в нашей паре – я, малышка-мико.

– Я хотела бы жить вечно и никогда тебя не покидать. Жаль, что мы не сможем пробыть на том пляже тысячу лет, ни о чем не беспокоясь. – Эми коснулась лица Широ, заставляя посмотреть на себя. – Если я – твой огонь, то ты – мой свет.

Его глаза прожгли ее насквозь, пожирая. Рука Широ обхватила Эми за шею и притянула ближе. Он накрыл губы девушки своими, яростно, требовательно. Он не был нежен. Он не был осторожен. Нет, Широ целовал ее так, словно от этого зависела его жизнь. Эми обвила руками его шею прежде, чем осознала это, и поцеловала в ответ с той же безумной настойчивостью.

Запустив пальцы в его волосы, она приоткрыла рот. Широ углубил поцелуй, и по ее телу прошло тепло. Ладони кицунэ скользнули вниз, по плечам, но губы все еще не отпускали. Крепко притиснув ее к себе, он развернулся и толкнул Эми на футон. А затем лег сверху, прижав своим весом к одеялам, и у нее перехватило дыхание.

Комната закружилась, Эми, задыхаясь, оторвалась от его губ. Он мгновенно спустился к ее подбородку, протянул поцелуи к уху, затем вдоль шеи. Острые клыки задевали кожу, и Эми задрожала с головы до ног.

– Широ! – выдохнула она.

Кицунэ отстранился, выпрямился. Сидя сверху и сжимая ее бедра, он смотрел на нее остекленевшими, обжигающими глазами.

– Эми! – ее имя вышло наполовину стоном, наполовину рычанием.