Трилогия Харканаса. Книга 1. Кузница Тьмы

И тем не менее Илгаст находился в обществе этих солдат, хотя его тошнило от вредоносной ауры, окружавшей Хунна Раала и трех его напрочь лишенных вкуса сестриц, и от чрезмерного самомнения Оссерка, продолжавшего воображать, будто он возглавляет их группу. А позади Илгаста ехали Кагамандра Тулас, для которого прошлая война еще не закончилась (и, скорее всего, не закончится никогда, вплоть до самой его смерти), и Шаренас Анхаду – хотя эта женщина и вызывала меньше всего возражений из трех капитанов легиона, называвших себя сестрами по духу, однако Илгаст был разочарован ее присутствием здесь. Он считал Шаренас достаточно умной и проницательной, чтобы не ввязаться в эту компанию глупцов, плывя по течению, будто мусор.

«Так-то оно так. Но тут вновь неизбежно возникает вопрос: а что же, интересно, делаю я сам в столь кошмарном обществе?»

Ренд знал, что Хунн Раал воспринимает его присутствие здесь как свою личную победу. Вне всякого сомнения, капитан рассчитывал, что он поможет ему привлечь на свою сторону Калата Хустейна и смотрителей. Следует признать, что на самом деле Илгаст отгородился от остальных, самоустранился, слишком довольный собственной отставкой. Однако его внешнее безразличие вовсе не означало, будто мир застыл на месте. Хотя никто не спрашивал совета у Ренда, сам он прекрасно понимал, что оказался меж двух огней, вернее, между двумя лагерями. В его жилах текла кровь Великого дома, а сам он был в прошлом командиром когорты в легионе Урусандера, и теперь Илгаст разрывался между двумя силами, которым пока еще вполне мог сопротивляться, продолжая твердо стоять ногах, что требовало немалого внимания и осторожности.

Лишь постепенно Илгаст начал осознавать свое одиночество и прочие минусы, с которыми было связано его нынешнее положение. Пока что он вполне успешно отражал предпринимаемые время от времени попытки перетянуть его к себе, особенно со стороны легиона, но события развивались все быстрее, и теперь он уже боялся, что его просто-напросто решительно подтолкнут.

Илгаст знал, что есть еще немало таких, как он сам. И очень глупо считать, что все в мире сводится к борьбе двух сил, которые стоят друг против друга, оскалив клыки, потрясая оружием и пылая ненавистью к врагу. На самом деле все намного сложнее. Илгасту не нравилась аморальность фаворита Матери-Тьмы: если она в самом деле любила Драконуса, ей следовало выйти за него замуж, будь она проклята. В продолжающем обретать влияние культе Матери-Тьмы все сильнее проявлялась тема сексуальных излишеств. Плотские наслаждения не были чужды и ему самому, но он ощущал за внешними пышными покровами неприкрытую похоть, которая была подобна гнили, разъедающей сердцевину плода.

Если религиозный экстаз ничем не отличался от совокупления, что мешало превратить в храм любой публичный дом? Если благословенное избавление заключалось лишь в бессмысленных содроганиях – кому потом убирать грязь? Однако Матерь-Тьма, похоже, приветствовала эту постыдную капитуляцию. Любая вера, поощрявшая разум отказаться от его величайших даров – таких, как способность к рассуждению, к скепсису, – ради пустых банальностей и сомнительной привилегии ни о чем не думать, претила ему. Нет уж, увольте… Илгаст Ренд не собирался ослеплять себя, затыкать уши, зашивать рот или отрубать руки. Он не был бессловесным животным, которого можно впрячь в ярмо, убедив в правильности чужих воззрений. Он намеревался найти свою собственную истину – или умереть.

Фаворит должен был уйти. Матерь-Тьма нуждалась в достойном супруге, а если брак с таковым невозможен, то пусть уж лучше остается одинокой. Илгаст полагал, что с распутством при дворе следует покончить. Однако это не стало для него поводом войти в лагерь Урусандера или же занять сторону своей знатной родни. То были всего лишь суждения, а отнюдь не непреклонные, подобно крепостным стенам, убеждения.

Он знал Калата Хустейна. Преданность этого тисте не ведала границ – по отношению к его собственному дому. Хунн Раал все равно не сможет достичь цели и в конечном итоге лишь добавит имя Калата Хустейна в список своих врагов.

Илгаст Ренд собирался поговорить со своим старым другом – поздно ночью, когда эти глупцы как следует напьются и сцепятся друг с другом в главном зале. Образно выражаясь, они намереваются обсудить новые смертоносные течения, и, возможно, к рассвету им удастся найти способ проложить путь в этих яростных водах.

По крайней мере, Илгаст очень на это надеялся.

Однажды ночью Хунну Раалу вполне могут перерезать горло, и никто не станет его оплакивать. Пусть Урусандер занимается интеллектуальным самоудовлетворением: вреда от этого никакого, к тому же он заслужил те удовольствия, которыми наслаждался в последние годы, сколь бы сомнительными они ни были. Матерь-Тьма рано или поздно устанет от Драконуса. Собственно, она может столь углубиться в колдовство Бесконечной Ночи – или как там правильно называется этот культ, – что любые плотские желания останутся позади. Недаром ведь болтают, будто она днем и ночью окутывает себя пронизывающим холодом темноты.