Трилогия о Хане Соло

— Нет, — сказала она. — Не вмешивайтесь. Дурга вызвал главу клана на бой по Старому закону.

К удивлению Хана, Джабба не смел женщину с пути и не устремился на помощь тетке. Вместо этого он склонил голову в хаттском подобии поклона.

— Должно быть, вы — Гури, — протянул он.

— Да, ваше превосходительство, — ответила женщина. В этот момент в коридор с топотом ввалились стражники с силовыми пиками наперевес. Джабба развернулся, чтобы остановить их. Гаморреанцы тупо заморгали.

— У моей тети приступ буйства, — объяснил хатт. — Вы здесь не нужны.

Начальник охраны посмотрел на него с сомнением, но что именно происходит за спиной Джаббы — видеть не мог. Гаморреанец потоптался на месте, его поросячий пятак задрожал от жажды боя.

— Я сказал — пошли прочь! — заорал Джабба, взмахнув руками. С ворчаньем и фырканьем они развернулись и неуклюжим бегом направились обратно в коридор.

Заглянув в зал аудиенций, Хан рассмотрел Джилиак, наносившую удары сокрушительной силы. Второй хатт едва успевал уворачиваться. Кореллианин перевел взгляд на Джаббу.

— Ты не хочешь это прекратить?

Чубакка вторил ему эхом. Джабба заморгал. Его взгляд был полон коварства.

— Дурга — главарь клана Бесадии, — пояснил он. — Кто бы из них ни одержал победу, победителем выйду я.

Но... — запнулся Хан. — Я... я думал, ты любишь свою тетю.

Джабба посмотрел на него, как на тугоумного гаморреанского детеныша.

— Я люблю ее, Хан, — мягко сказал он. — Но это бизнес.

Хан кивнул и оглянулся на Чуи. Тот пожал плечами.

— А, ну да. Бизнес.

— И, Хан...

— Да, Джабба?

Хатт сделал жест в сторону.

— Здесь не место человеку, друг мой. Подожди меня во дворце. Я присоединюсь к тебе позже.

«Не место человеку? — хотел переспросить Хан. — А как же она?»

Он повернулся к миловидной дамочке, и их глаза встретились. Хан вдруг осознал, что в этой женщине, которую Джабба назвал именем Гури, что-то не так. Все его инстинкты кричали о том, что надо держаться от нее подальше. Желания прикоснуться к ней у него было не больше, чем к ядовитой змее.

— Да, — смирился он. — Увидимся, Джабба. Пошли, Чуи.

Хан и вуки вышли торопливым шагом, не оглядываясь.

Дурга начинал впадать в отчаяние. Несмотря на все его попытки измотать Джилиак, выбить ее из сил, она продолжала драться с неослабевающим упорством. Хаттша была намного сильнее и тяжелее его, и Дурга понимал, что попади хоть один ее полновесный удар в цель — от него останется мокрое место, причем буквально.

В бессчетный раз они таранили друг друга, сталкиваясь грудью с такой силой, что Дурга вскрикивал. Каждый сантиметр его тела был покрыт синяками, он чувствовал себя, как кусок теста — взбитый и раскатанный в лепешку.

Долгий бой влек их по периметру огромного зала, о чем свидетельствовали разгромленная мебель и трещины в стенах. Дурга заметил, что они приблизились к репульсорному креслу Джилиак. Хаттша поспешно развернулась и с предельной скоростью бросилась к креслу, хрипя и тяжело дыша.

Дурга что есть мочи полз следом, нагоняя ее. Он не сомневался, что Джилиак решила влезть в кресло и использовать его как таран. Если ее затея выгорит — ему конец!

Он догнал Джилиак, но охнул и метнулся в сторону, когда глава Десилиджиков по широкой дуге взмахнула хвостом, целя ему в морду. Траектория хвоста проходила под самым креслом.

Дурга отреагировал почти неосознанно. Перекатившись на грудь и опершись на руки, он взметнул хвост над головой. Тщательно прицелившись, он ударил концом хвоста по кнопке питания.

Репульсорное кресло камнем рухнуло на хвост Джилиак, намертво придавив его.

Хаттша взвыла от боли и попыталась освободиться, но Дурга, распрямившись, понял, что это ей не удастся. Он отполз назад, примериваясь, и со всей силы обрушил хвост на голову противницы. Она заорала.

Дурга нанес новый удар. И еще. Потребовалось пять мощных ударов, чтобы лишить Джилиак сознания. «Умри!» — приговаривал он мысленно, избивая рыхлую плоть.

— Умри! — прорычал он вслух. — Умри!

Он не мог сказать точно, когда именно она издохла. Просто и какой-то момент осознал, что бездумно месит кровавую гору плоти. Глаза Джилиак превратились в пустые дыры, изо рта свешивался скользкий язык.

Дурга заставил себя остановиться и оглянулся. У входа в зал стояла Гури, а рядом с ней — Джабба. Каким-то образом помощнице Ксизора удалось задержать у входа охранников и племянника Джилиак. В ней кроется намного больше, чем видно на первый взгляд, промелькнуло в помутневшем рассудке у Дурги.

Двигаясь с такой тяжестью, словно ему девять веков от роду, Дурга взгромоздился на кресло Джилиак. Он был слишком измотан, чтобы даже просто проползти по залу. Ему едва хватало сил и сознания на то, чтобы управлять креслом.

Оставив распростертое тело Джилиак на полу, он двинулся через зал аудиенций.

Добравшись до выхода, Дурга остановился напротив Джаббы. В лучшие времена, подумал Бесадии, он мог бы сразиться с Джаббой на равных. Сейчас же... об этом не могло быть и речи.

Шагнув вперед, Гури удостоила его легким уважительным кивком.

— Поздравляю с успешной битвой, ваше превосходительство.

Дурга повернулся к женщине всем телом: