Трилогия о мисс Билли

Билли не понимала этого. Она, конечно, знала о пресловутой нелюбви Сирила к женщинам и к шуму, но она не была ни женщиной в полном смысле этого слова, ни источником шума. Она была все той же юной девушкой (только ставшей старше всего на три года), которая когда-то сидела у его ног на верхнем этаже Страты и восхищенно внимала его словам. «И тогда он был добр к ней, очень добр», – с горечью думала Билли. Тогда он был терпелив и интересовался ее делами, не только соглашался, но и радовался быть ее учителем, а теперь же…

Иногда Билли думала, что стоит прямо спросить у него, что случилось.

Но так думала былая откровенная Билли, импульсивная Билли, которая ворвалась в комнату Сирила много лет назад и радостно объявила, что пришла познакомиться. Благоразумная осмотрительная Билли, которую три года воспитывала и шлифовала тетя Ханна, никогда бы так не поступила. Но даже эта Билли рассерженно хмурилась и думала, что стоит все же сказать ему что-то и дать шанс объясниться.

За все то время, что прошло с момента покупки Гнезда, Сирил навещал ее всего два раза, а уже почти наступил День благодарения. Билли раз или два видела его в доме на Бекон-стрит, когда их с тетей Ханной приглашали туда обедать, но в таких случаях он представал либо замкнутым, молчаливым гостем, либо болезненно педантичным хозяином. Поговорить с ним у нее не было никакой возможности.

«Он обращается со мной так же, как с бедным маленьким Спунком в самый первый вечер», – мрачно думала Билли про себя.

Всего раз после своего приезда Билли слышала, как Сирил играет, и то вместе с ней его слушали еще несколько сотен человек на концерте. Она сидела совершенно очарованная, устремив взгляд на четкий профиль. Сирил играл с невероятным мастерством и мощью без всяких нот. После Билли встретилась с ним и попыталась сказать ему, насколько она тронута, но из-за охватившего ее волнения и внезапного стеснения она смогла только промямлить какую-то банальность, в ответ на которую он вымученно улыбнулся.

Дважды она просила его поиграть ей, но каждый раз он отказывался, вежливо, но решительно.

– Нет нужды просить, – однажды вмешался Бертрам, размахивая руками, – этот лев всегда отказывался реветь по приказу. Если вы хотите его услышать, вам стоило бы прокрасться наверх и встать лагерем под его дверями, терпеливо ожидая крошек, которые могли бы упасть с его стола.

– Мне кажется, твоя метафора несколько притянута за уши, – раздраженно сказал Сирил.

– Да, сэр, – признал Бертрам, нимало не смутившись. – Но не думаю, что Билли это волнует. Я просто хочу убедить ее, что, если она хочет тебя послушать, ей опять придется сидеть у тебя под дверью, как и раньше.

Билли покраснела.

– Но этого я делать не стану, – решительно сказала она. – И более того, я все еще надеюсь, что однажды он мне поиграет.

– Может быть, – с сомнением согласился Бертрам, – если табурет, пианино, педали, погода, его пальцы, ваши уши и мои часы будут вести себя как полагается, тогда и поиграет.

– Ерунда! – вспыхнул Сирил. – Когда-нибудь я, конечно, сыграю. Но не сегодня.

На этом разговор был закончен. Больше Билли не просила его сыграть.

Глава XXV Старая комната и Билли

День благодарения должен был стать великим днем для семьи Хеншоу. Братья Хеншоу собирались поразвлечься. Билли и тетя Ханна были приглашены на обед, и приглашение Уильяма было столь сердечным, что распространилось бы даже на нового котенка и канарейку, если бы Билли взбрело в голову принести их.

Пит в очередной раз подмел и отдраил весь дом, Дон Линг снова извел несчетное количество шоколада, пытаясь приготовить ириски. Бертрам заявил, что вся Страта дрожит. Билли с тетей Ханной и раньше приходили с визитами, но сейчас был особый случай. Они придут к полудню. Это не будет мучительный полуторачасовой напряженный разговор. Они весело и дружно проведут вместе целых полдня, почти как в старые времена. Так что розы снова украсили комнаты, а на толстой шее Спунки оказался пышный розовый бант. Снова Бертрам повесил свое последнее «Лицо девушки» на самое видно место. Были и отличия: на этот раз Сирил не принес вниз ни нот, ни своей последней книги.

Обед планировали подавать в три часа, но гостей просили пожаловать к двенадцати. Точно в назначенный час они прибыли.

– Это уже на что-то похоже! – воскликнул Бертрам, когда дамы, раздевшись, протянули ноги к открытому огню.

– Конечно. Потому что сейчас я собираюсь увидеть все, что вы делали во время моего отсутствия, – отозвалась Билли, жадно оглядываясь.

– Хм, вообще-то я не это имел в виду. – Бертрам пожал плечами.

– Конечно, нет. А я имела в виду именно это, – возразила Билли, – и не только. Я полагаю, что еще я должна увидеть не меньше полудюжины новых чайников и обломков черного базальта, правда, дядя Уильям? – закончила она, обращаясь к Уильяму, который уже пять минут смотрел на нее с тихой гордостью.