Трилогия о Вратах: Солнце и тень Аурелии (СИ)

Отводит взгляд. А жаль. Мне нравилось, как он смотрит на меня. Обжигающе, будто к лицу горелку поднесли.

Закусываю губу, заставляя себя не тянуться к нему, не касаться его.

— Мне неловко, что я выше вас, — вдруг говорит он. Мешкает, а затем добавляет: — Бастиан.

И это «Бастиан» звучит так, что у меня всё напрягается в паху. Как будто он мне сказал: «Мой лорд».

Отвечать ему я ничего не хочу. Только ловлю кончик поводка и начинаю нервно теребить, надеюсь, это не доставляет дискомфорта ему.

    Комментарий к Глава 12

    Вторая глава будет уже утром

========== Глава 13 ==========

Марк

Дома для начала отправляюсь в душ. Вспоминаю о том, что нужно обустроить комнату для Ксавьера да ещё запустить дронов, чтобы убрали вчерашний бедлам.

Ксавьеру дать распоряжения забываю и потому, когда выхожу, вижу, что он стоит неподвижно около моей кровати.

Хочется подойти и обнять, но я удерживаю себя. Нельзя обнимать малознакомых мужчин, даже если они вызывают такую бурю эмоций…

— Ксавьер, если я куда-то ухожу, не оставив тебе заданий, пожалуйста, веди себя ну… как дома. Хорошо? Телевизор там посмотри…

— Пульт не отзывается на команды рабов.

Хмурюсь.

— Перенастроить я могу?

— Не знаю. При мне не пробовал ни один из господ.

Поджимаю губы.

— А сколько ты здесь? — спрашиваю я его.

— Пять лет.

Закусываю губу.

— Тебе было около двадцати, когда ты попал сюда? — спрашиваю наугад.

— Двадцать три.

Меня безумно радует, что он начинает отвечать, но надо всё-таки отправлять его в душ.

— Иди, — показываю на дверь, — потом спустишься ко мне, я буду на первом этаже.

Сам иду вниз, запускаю дронов, делаю сэндвичи на двоих. Достаю планшет и вместе с ним и бутербродами сажусь на диван. Пробую искать эту их «Игру», но ничего не нахожу.

Некоторое время мысленно систематизирую то, что пока что удалось узнать — но особо важного нет ничего. Вся эта компания меня смущает, но никаких особых зацепок она мне пока не дала.

Потом нахожу номер Глена в базе и звоню ему.

— Привет, — улыбаюсь.

— Привет, — отвечает он.

— Мне так жалко, что не получилось сегодня заглянуть к тебе домой…

— Я понимаю, — у Глена приятная улыбка, что настораживает в общем контексте только сильней, — меня тоже достал этот бедлам. Может, заедешь как-нибудь потом… Без них?

Киваю.

— Когда?

Глен, кажется, сверяется с какими-то материалами на краю своего экрана.

— Я уеду завтра до конца недели. В понедельник, может быть?

— Хорошо.

Прощаемся, нажимаю отбой. Поднимаю глаза и смотрю на Ксавьера, стоящего у основания лестницы. Скулы напряжены, кулаки сжаты.

— М… Иди сюда.

— Посчитали все ошибки?

Только глазами хлопнуть могу.

Ксавьер

С ним уютно находиться вот так, вдвоем… я даже не чувствую неправильности в том, что сижу на коленях возле него. Вижу, что в его глазах нет презрения — и сам ненадолго перестаю себя презирать.

Он всю дорогу теребит поводок, но за полчаса езды ни разу не дёрнул так сильно, чтобы причинить боль. Всё равно ненавистна мысль о том, что он держит этот чёртов кожаный ремешок в руках. Как я хотел бы сидеть возле его ног вот так же… Но без ошейника… И без поводка.

Наверное, я схожу с ума. А может, мальчишка использует какой-то феромон. А может, у меня просто слишком давно не было такого вот спокойного дня, в котором почти отсутствует боль — пару раз уткнувшиеся под рёбра локти Парисса и Закари уже не в счёт.

Мы возвращаемся домой, и он даёт мне какое-то время, чтобы прийти в себя. Оставляет одного, хотя мог бы отправить убирать разгромленный вчера дом или просто для развлечения поставить, к примеру, на колени на горох. Некоторые любят развлекаться так. У них тут есть какая-то теория о том, что раба нельзя оставлять без дела ни на миг — чтобы не начал бунтовать.

Они правы, вообще-то. Пока тело терзает боль, а руки заняты обязанностями, мыслей о том, чтобы устроить побег, нет. Они появляются вот в такие дни, как теперь.

Но я, наверное, полный идиот, потому что мне не хочется его подводить. По крайней мере, пока… Нет ничего более подлого, чем обманывать того, кто доверяет тебе.

Выходит из ванной распаренный и порозовевший. С трудом удерживаюсь от того, чтобы предложить намазать его каким-нибудь средством после загара. А он так смотрит на меня… Как будто хочет завладеть целиком, прямо здесь. К моему собственному удивлению, эти мысли не вызывают отвращения. Я почти жду, что он прикажет сделать что-нибудь, чтобы его ублажить.

Вместо этого господин заводит какой-то идиотский разговор о том, что я могу делать что захочу, и отправляет меня в душ.

Оттираюсь долго — мне нравится стоять под горячей водой. Нравится смывать с себя тот позор, который покрывает меня день за днём.

Но в этот раз невольно начинаю думать о Бастиане и о том, что, может быть, ему всё-таки можно доверять.

С этими мыслями и спускаюсь на первый этаж, чтобы замереть, невольно вслушиваясь в разговор.

Глен. Стоило чего-то подобного ожидать. Похоже, господин заинтересован им — хотя мне этого интереса и не понять.

Всё-таки я идиот. Даже если он и прикажет мне прикоснуться к себе, я всё равно останусь для него просто рабом.