Трилогия: вопросы и ответы

В общем, понятно, что вы думаете по поводу большинства героев, однако ваше мнение о Джинни для меня по-прежнему не ясно. Какая она, Джинни из Трилогии?

Я люблю Джинни. Она действует, когда остальные стоят и спрашивают друг у друга «Че делать-то?». Да, не все ее идеи удачны, но она, по крайней мере, берет инициативу в свои руки. И действует.

Я была одной из самых ярых сторонниц пары Драко-Гермиона (ею и остаюсь), и именно этим меня и взяла за душу Трилогия. Дормиенс — сугубо Гермиона-Драко фик: отличные образы, ситуации — все. Но как дело дошло до Веритаса, я с печалью простилась с моей любимой на все времена парой (хотя это не значит, будто я разлюбила Трилогию).

Как же так вышло? Вы начали писать это с намеком на пару Драко-Гермиона и ею же и закончить (ну, или Гарри-Драко-Гермиона, лучший в мире любовный треугольник). Вы были тоже сторонником этой пары, а потом осознали, что Гарри-Гермиона и Джинни-Драко вам милее?

А почему именно так, а не наоборот? Почему Джинни с Драко, а не с Гарри? Что определяет ваше произведение — фанаты, вы сами или какое-то внутреннее чутье, подсказывающее вам, что именно правильно?

Думаю, что Трилогия стала замечательнейшим путешествием и для вас как для писателя. Какое влияние на сюжет, героев, пары имел фандом? Когда вы начали писать Трилогию, пара Гермиона-Драко была весьма популярна, потом в ней появились новые пары — как мне кажется, отражением новых тенденций фандома. Согласны, нет? Почему?

Я начала писать треугольник Гарри-Гермиона-Драко в Дормиенсе потому, что ни Рон, ни Джинни как герои были мне тогда не интересны. Если честно. Но, кстати, это никогда не было Драко-Гермиона, это с самого начала задумывалось и воплощалось именно как любовный треугольник. Мне нравился Гарри, нравилась Гермиона, я считала Драко истеричным, однако имеющим неплохой потенциал, если его чуть-чуть растормошить. Потому, собственно, мысль о подобном треугольнике и показалась мне просто восхитительной. Но! С самого начала история была должна закончиться парой Гарри-Гермиона — быть такого не может, чтобы Драко и вдруг да заслужил Гермиону.

В процессе написания Синистер я неожиданно поняла, что он превращается в грандиозный эпос — нужно вводить новых героев. Вот я и решила научить себя любить Уизли. И взялась за Джинни. Она развивалась, изменялась, становясь внятной, сильной, интересной, и я поняла, что она превращается в потенциальный объект любовного интереса для Драко. И в героиню драмы, ведь Драко нравится Гермиона, причем взаимно, да тут вдобавок и любовное зелье задействовано… В общем, моя страсть к психологическим коллизиям была удовлетворена.

Сама Трилогия задумывалась именно как путь Драко — взросление, возмужание, искупление. Отнюдь не для того, чтобы продемонстрировать, с кем же он окажется в конце. Да, влюбленности влияли на его становление, но в конце я всегда видела его в одиночестве — либо умирающего, либо ни с кем никакими особыми обязательствами не связанного (как, собственно, и произошло).

Что касается взрыва интереса к паре Гарри-Драко, я всегда ориентировалась на то, что моим читателям лет по одиннадцать и о слэше они и слыхом не слыхивали. О паре Джинни-Драко я помню комментарий одного из читателей: «Драко и ДЖИННИ?! Автор, что вы курили?»

Если Рисенн съела (или что там она делает с душами) душу Тома, то как он стал Лордом Вольдемортом и напал на Гарри и компанию?

Да, путешествия во времени сбивают с толку, я в курсе. Но когда Гарри убил «дневникового Тома» в конце Тайной Комнаты, разве это предотвратило превращение Тома в Вольдеморта? Нет. Так и тут.