Трим. Сборник рассказов

Ну вот наконец проснулась и его дочка, которая, также почувствовав нечто неладное, подошла к нему и, взяв за руку, шепотом спросила: «Папа, что происходит, почему везде так тихо?» Ору подумал было, что она хотела сказать «жарко», но, прислушавшись, понял, что она была права. Да, вокруг было действительно тихо, отчего он, все так же держа дочь за руку, вышел с ней прямо во двор. Потом посмотрел по сторонам, потом негромко свистнул и вновь посмотрел. Но нет, вокруг ничего не изменилось. «Странно, – сказал Ору сам себе, – ведь теперь и не так уж и рано, почему везде такая тишина?» Он посмотрел на дочь. Но та просто стояла рядом с ним и тоже оглядывалась по сторонам. «Папа, – сказала она наконец, – мне страшно. Почему нет соседей? И собак, и кошек тоже нет. Куры все куда-то исчезли? Где все? Неужели же они тоже ушли?»

Ору сел на крыльцо и задумался. Да, он помнил, конечно, что еще примерно с неделю назад уже испытывал нечто подобное. Когда ему показалось, что все вокруг стало пустым и ненужным. Что жизнь вот как-то так, совсем незаметно, покинула его самого. А сам он ничего с этим не в состоянии был поделать. И она тогда сказала: «Я ухожу». И все. Вот так все просто и ясно. Да, она уходила. И не куда-нибудь, не к кому-либо, а просто так, в никуда. От него подальше. Но ведь он так ее любил, он всегда любил ее… или это ему так казалось? Ору встал.

– Знаешь что, дочка, – обратился он к девочке, – пойдем-ка лучше домой. Даже если все и ушли из нашей деревни, то нам-то с тобой идти все равно некуда. Мы здесь жили и будем жить. И это наш дом. Поэтому… – он сделал приглашающий жест рукой.

Но дочь его отчего-то не послушала.

– Нет, – сказала она, – я останусь здесь, на улице. И пусть солнце иссушит мое тело, а жар испепелит душу, но я больше никогда не войду в твой дом.

– Но почему? – Ору, хотя это и могло показаться немного странным, совсем не испугался и даже ничего не почувствовал. – Ведь тебя-то я всегда очень сильно любил. Уж этого ты не можешь отрицать.

– Нет, папа, – девочка посмотрела на него прямо и уверенно. – Ты никогда не любил нас. И мама моя поэтому отсюда ушла. Хотя она, на самом деле, очень любила тебя. И я тебя люблю. А ты нет.

– «Нет», – повторил Ору опять равнодушно, – но ведь я все делал для тебя. Ну скажи мне, какую из твоих просьб я не выполнил?

– Ни одной, – ответила ему девочка. – Ты всегда делал в точности все так, как мы с мамой тебя просили. Но ты не любил нас. И собаку свою, и деревню эту, и природу, что вокруг, и даже землю, на которой стоит твой дом. Поэтому все тебя и покинули. Потому что все они и все это, – девочка повела рукой, – на самом деле очень любило тебя и отдавало тебе себя полностью, без остатка. А ты пользовался.

– Но почему вы мне раньше об этом не сказали, – Ору задумался. – Быть может тогда проще было бы мне уйти из деревни?

– Нет, – опять повторила девочка, – ты бы не ушел. Ты слишком упрям и недоверчив, чтобы послушать кого-либо. Тебе и ветер об этом шептал, и дождь пел ночью, и я это очень хорошо слышала. Но ты остался глух к просьбам природы. А нас с мамой ты не послушал бы и подавно. И вот теперь ты получил именно то, что хотел: пустоту, тишину и сушь, которая тебе более всего по душе. Но, прощай, – девочка повернулась и прямо босиком вышла на дорожку, которая вела к уличной калитке, – мы никогда больше не увидимся.

На это Ору лишь слегка пожал плечами и прошел обратно к себе в дом. «Да, конечно, – подумал он, – жена, дочь, соседи… Какое это имеет значение? Главное, что он, Ору, остался таким же как прежде, не изменил себе. Вот ни на сколечко. И он все по-прежнему совершенно спокойный, умный и уверенный. А что может быть важнее этого?»

На следующий день, после того как хорошенько выспался, Ору пошел побродить по деревне. Солнце все так же пекло, но при этом ни туч, ни малейшего ветерка вокруг не было заметно. Земля начинала уже сильно трескаться, а трава по обочинам грунтовой дороги превращаться в идеально высушенное белесое сено. «И это даже совсем неплохо, – как-то расчетливо подумал Ору, – будет чем скотину кормить. Ах, да, – он почесал затылок, – скотины-то у меня теперь нет. Ну и пусть, если некого кормить, то и хлопот намного меньше». Он подошел к колодцу. В глубоком колодце, где-то на самом дне все еще была вода. Ору опустил ведро, потом поднял его и напился. «Однако, – сказал он себе озабоченно, – этак мне и на несколько дней воды здесь не хватит. Колодец-то этот скоро высохнет». Тогда он пошел к центру деревни и поднялся на невысокий холм, что был там. Где стоя на самом солнцепеке, громко проговорил:

– Ветер, я обращаюсь к тебе. Принеси мне тучи полные живительной влаги, чтобы колодец мой не высох совсем.

После чего повернулся и, глядя на маленькую речушку, что текла вдалеке за полем, и которая теперь превратилась в узкий и мутный ручеек, заговорил опять:

– Вода, что течет в этой реке, не покидай меня. Ты всегда бескорыстно дарила мне свою прохладу и утоляла жажду даже в самые жаркие и засушливые дни. Не покидай меня, ты нужна мне.