Тринадцать гостей. Смерть белее снега

– Какой я тебе приятель? Я тоже ем, но не трясу башкой туда-сюда!

– Какая наглость! Головой, может, и не трясете, а вот локтями елозите по столу!

– Какими еще локтями?

– Да вашими, сэр! Вы своими локтями тычете в мое лицо, а я бы попросил вас держать их при себе!

– Да на что оно мне сдалось, лицо твое?

Лидия поспешила вмешаться:

– Может быть, вам стоит чуть отодвинуться, тогда не будете касаться друг о друга.

– И не подумаю, пусть сам двигается куда подальше, – процедил сквозь зубы Смит.

Но мистер Хопкинс не был готов идти на уступки.

– Почему это я должен куда-то двигаться? В жизни не встречал подобного нахала!

– Наш мир жесток и груб, – тихо произнес мистер Молтби.

– Спасибо за подсказку, – буркнул Хопкинс.

Когда Дэвид вернулся за стол, Лидия вздохнула с облегчением.

– Добро пожаловать в нашу дружескую компанию! – воскликнула она. – Я еще не отказалась от идеи весело встретить Рождество, но у нас ощущается некоторый недостаток миролюбия и доброй воли. Как там дела на верхней палубе?

– Лучше, чем на нижней, – улыбнулся ее брат. – Вижу, вы тут без меня скучали. Должен ли я прибегнуть к крайним мерам и вновь попытаться вас развеселить?

– Ситуация не столь безнадежна, как тебе кажется. А ты что-то долго отсутствовал.

– Да. Я поддерживал страждущих и одиноких.

– И как там наша одинокая мисс?

– Похоже, что выздоравливает. Даже сумела встать с кровати и подбросить дров в камин… ой, я же обещал ее не выдавать!

– А почему ты сам этого не сделал?

– Потому, дорогая сестричка, что я не присутствовал при этом процессе. Все случилось еще до моего появления с лососем. Кстати, сколько стоит одна банка? Насколько я понял, мы уничтожили две.

– Что-то около шиллинга и шести пенсов.

– Значит, две потянут на три шиллинга. Надо будет внести их в список.

– И добавь туда две банки ананасов, это еще один шиллинг. Наш счет растет, как сугроб за окном!

– Между ними прямая связь. Как удачно, что перед отъездом я снял со счета три тысячи фунтов.

Лидия повернулась к Смиту, который с интересом поднял голову.

– Очередная шутка из репертуара моего братца, – поспешила сообщить она. – У него и трех тысяч пенсов не найдется.

Дальнейший разговор имел прерывистый характер, хотя брат с сестрой делали все возможное, чтобы его поддержать. Когда с лососем было покончено и на столе появился ананас, мистер Хопкинс вдруг вскочил, резко отодвинув стул.

– Пойду отнесу десерт наверх, мне все равно делать нечего, – заявил он.

Лидия с Дэвидом многозначительно переглянулись.

– Вряд ли мистер Томсон захочет его есть, – возразила Лидия, приняв самый простодушный вид.

– Томсон? А как насчет мисс Нойес?

– Я сама ей отнесу.

И тут Хопкинс наконец взорвался, подтвердив опасения мистера Молтби.

– Вы за кого меня держите? – завопил он, побагровев. – Чего вы все на меня ополчились? Делай то, не делай этого! Почему я не могу отнести наверх поднос? Или я прокаженный?

– Да не волнуйтесь вы так, мистер Хопкинс, – попыталась утихомирить его Лидия.

– А кто здесь волнуется?

– Я просто хотела проведать мисс Нойес.

– А вот когда ваш братец вызвался отнести ей лосося, вы почему-то не изъявили такого желания! – продолжал возмущаться Хопкинс.

Возможно, он пожалел о своей несдержанности, но было поздно – его уже понесло.

– Это он пожелал ее проведать и почему-то торчал там целую вечность!

– Ваш выпад я оставляю на вашей совести, мистер Хопкинс, – произнес Дэвид.

– А мне плевать. Так осточертела ваша опека. Туда не ходи, сюда не ходи! Мы здесь все на равных. И нечего меня пришпоривать, я не лошадь.

– Скорее осел, – заметил Смит.

Мистер Хопкинс резко обернулся.

– Я не собираюсь терпеть ваше хамство! – завопил он. – Это вас давно пора пришпорить! Кто вы такой? Вломился сюда, врет на каждом шагу, а все это терпят…

– Что ты сказал?! – взревел кокни с потемневшим лицом.

– Да заткнитесь вы!

– Кто это врет?

– Вы врете, сами знаете. А теперь заткнитесь!

Смит вцепился в скатерть, словно пытаясь удержать свои руки.

– Значит, мне заткнуться? – угрожающе пробасил он. – Ладно, но только если ты возьмешь свои слова обратно.

– И не собираюсь, – отрезал мистер Хопкинс.

– Не собираешься?

– Нет.

– Мне кажется, джентльмены… – начал мистер Молтби, нерешительно покашливая.

Но закончить он так и не успел. Смит резко оборвал его.

– А ты не вмешивайся! – крикнул он. – Это наше с ним дело! Я не позволю, чтобы какой-то мешок с дерьмом называл меня вруном, черта с два! – Он повернулся к мистеру Хопкинсу. – Когда это я врал? Давай, вываливай.

– Вы и сами знаете, – ответил тот, стараясь говорить с металлом в голосе.

– Ничего не знаю. Когда это я врал?

– Ладно, получай, если напросился. Когда сказал, что не ехал на нашем поезде.

– А ты сам-то там был?

– Я этого не отрицаю.

– А мне зачем ловчить?

– Хотите, чтобы я сказал?

– Давай, говори!

Мистер Хопкинс замялся. Его лицо побагровело, но вовсе не от гнева. Он пытался побороть страх.

– Да нечего тебе сказать! Ты просто балабон дешевый, таких, как ты, по морде бьют…

– Потому что ты убийца – вот почему, – взвизгнул мистер Хопкинс. – Потому что это ты угробил того человека – ну что, получил?