Тринадцать подвигов Шишкина

Шишкин-младший истекал, сочился стихами, посвященными Танечке. Какая методика преподавания русского языка и литературы в средней общеобразовательной школе?! О чём вы?! Уроки проходили на «автопилоте», но в таком ударе! Учитель Шишкин не раскрывал тему – он витийствовал! Притихшие от буйного литературного красноречия молодого учителя школяры выходили на перемены ошарашенными и могли только потрясённо молвить: «Шишкин-Пушкин… Шишкин-Пушкин!.. Наш Шишкин – это всё…» Дома сомнамбулически тянули ручонки к картонным переплетам «Школьной библиотеки», вчитываясь в строчки Грибоедова и Лермонтова, Пушкина и Фонвизина. Какие, к чёрту, игры в «войнушку» и «дочки-матери»!

Обеспокоенные мамки, доселе отлавливавшие своих чад и под угрозой порки заставлявшие их готовиться к урокам на завтра, предчувствовали недоброе. Поразительная усидчивость над учебниками по литературе вчерашних лоботрясов и особенно рано заневестившихся дочурок-старшеклассниц пугала материнские сердца, заставляя капать в стаканы с водой корвалоловые капли, валерианку и сосать валидол. А также бурно обмениваться меж собой гипотезами о молодом учителе и изменившемся его внешнем облике: в городе Шишкин-младший заметно укоротил и бакенбарды и усы. Но Шишкин не замечал этих тревог.

Он вообще пребывал неизвестно где. Литературно буйствуя на уроках – с жаром разъясняя подрастающему поколению подоплёку взаимоотношений Чацкого и Софьи, подлости Молчалина и холодности Нины по отношению к Арбенину, истинный смысл сна Наташи Ростовой и роковой для Печорина страсти к княжне Мери – он думал и грезил только об одном: увидеть, хоть издали, Татьяну. «Онегин, мать твою!..» – жалобно матерился про себя учитель словесности, но это мало помогало.

– «Где же ты и где искать твои следы?..» – причитал вслед за Джо Дассеном несчастный влюблённый, перебирая струны позаимствованной из школьного музарсенала электрогитары – тяжеленного куска перламутровой пластмассы с литературно-космическим названием «Аэлита».

Рачительная директриса не пожалела в своё время колхозных денег на приобретение комплекта электроинструментов для школьного ансамбля (не хуже, чем у других!), но пока регулярно и, главное, без «блатняка», музицирующих подростков в школьных стенах не нашлось. Завхоз Терентьич запёр три гитары и ударную установку в кладовку. Но после горячих заверений Шишкина-младшего, что гитара ему нужна не скуки ради, а для подготовки к смотру колхозной художественной самодеятельности, выдал под расписку одно пластмассовое «чудо».

Шишкин с подростковых лет тренькал на шестиструнке, чего-то даже изображал в своё время в составе школьного квартета, который конечно же рьяно пытался лабать композиции «битлов» и модные отечественные шлягеры на танцульках старшеклассников. Но это было так давно, что казалось неправдой. Как и аналогичное музицирование в институтских стенах. Там и вовсе отыскались более талантливые в этом плане ребята.

Понятное дело, в стенах своей нынешней просторнейшей квартиры Шишкин-младший терзал электроинструмент без «усилка» и динамиков.

Единственный в школе усилитель, как и единственная звуковая колонка, входили в комплект киноустановки для демонстрации учебных фильмов. Использование звукоусиливающей аппаратуры не по назначению допускалось по личному указанию директора школы (каждый раз!) исключительно трижды в году: на первосентябрьском митинге, на новогоднем вечере для старшеклассников и на «балу» для выпускников. И – точка.

Ситуацию сохранности полной комплектности киноустановки бдительно контролировала суровая учительница физики, математики и астрономии Элеонора Никифоровна Недорезова, супруга, напомним читателю, ещё более сурового, неулыбчивого, всевидящего и всезнающего участкового инспектора милиции Василия Николаевича Недорезова.