Тринадцать подвигов Шишкина

– Может быть… – задумчиво произнесла Татьяна. – Ты знаешь, что я поняла? Ты – слабый человек… Наверное, ты любишь меня… А может быть, и нет. Чего бы ни попользоваться, коли сама на шею кинулась… Нет, не перебивай меня, дай сказать. Мне не хочется так о тебе думать. Но знаешь… Чувствую твою какую-то внутреннюю неустроенность и неприкаянность. Определиться ты не можешь, в себе разобраться… Слабый… Но я любить хочу, а не жалеть… Тебя любить, Шишкин! А ты…

Она замолчала. В трубке тоже воцарилась тишина. Куда-то даже все эти потрескивания и шорохи подевались, только в груди у Александра молотом бухало сердце.

– Танюша, любимая… Я не слабый… Просто так всё по-дурацки поворачивается…

– …Что ты про меня вспомнил и решил поискать утешения! А катило бы всё гладенько…

– Ну не так, не так! – отчаянно закричал в трубку Александр. – Давай я завтра приеду, всё объясню…

– Нет! И не вздумай! Я ещё подожду. Подожду, пока ты не перестанешь метаться… Или пока ждать не надоест…

– Да я не…

– Шишкин! Про все твои заморочки знаю. Слухом земля полнится. Забирают тебя в райцентр, большим начальником станешь…

– Да не хочу я им становиться!

– Вот-вот… В общем, разберись ты сначала со всеми своими «хочу – не хочу», но без меня. Ну не игрушка же я, Шишкин!..

Татьяна положила трубку.

Шишкин сунул было палец в наборный диск, но, помедлив мгновение, откинулся от телефона: чего говорить?.. Права на все сто!

Сумрачный, он вышел на крыльцо. В воздухе совершенно не чувствовалось вечерней прохлады.

– Ой, Александр Сергеич! С приездом! – с соседского крыльца улыбалась вездесущая Остапчук. – С наступающим вас новым учебным годом!

– Спасибо, Татьяна Сергеевна, – вздохнул Шишкин-младший. – Но меня пока рановато поздравлять. У меня ещё больше месяца отпуска…

– Ах, да-да! Вы же в летнем лагере весь июль… Но зато через месяц столько проблем отпадёт! Особенно у вас, при вашем холостячестве…

– Не понял… – с недоумением уставился на соседку Александр.

– А, ну да, вы же не в курсе! – радостно затараторила Остапчук. – Председатель наш, Потап Потапович, решение принял: все дома на нашей улице к центральному отоплению, как школу, подключить! Буквально дня через два-три траншею начнут рыть, трубы укладывать, разводку делать, а в домах ставить батареи! Целую бригаду из города выписали! От школы вниз и потянут, так что мы – в числе первых! Ой, а вы-то как? Уедете снова в отпуск…

– Ну, вам ключи оставлю. Проконтролируете по-соседски?

– Конечно! Даже не беспокойтесь! Николая заставлю лично проследить!

– Ну, тогда с меня – магарыч! – поднял руки, улыбаясь, Александр.

– Да что вы… – засмущалась Татьяна.

«Вот красота… – подумал Шишкин-младший. – Если и впрямь на моё место Юленька Волкова нагрянет – никакой головной боли у преемницы. Надо будет потом Терентьичу колун вернуть…»

– А что, Татьяна Сергеевна, новый историк? Его-то куда поселили?

– Так к бабе Моте! – заливисто и звонко рассмеялась Остапчук. – Там у нас прямо-таки… инкубатор женихов! Подружки-то бабы Моти, баб Дуся и баб Женя, уже там роем вьются! С вами не получилось – новенького обхаживают! А у вас-то как, если не секрет, из Кашулана или из города привезёте?..

– Да пока как-то не настроился окольцовываться! – в тон соседке ответил Александр. – Есть такой анекдот, когда крошка-сын отца спрашивает: «Папа, а жена – это надолго?» – «На всю жизнь, сынок». Школяр в ужасе: «Так это она что… хуже школы?!»

Соседка заливисто засмеялась, и тут же на крыльце появился глава семейства.

– А, это ты. Приветствую, сосед. Сводку последних новостей выслушиваешь? Ага, нацелился наш Потапыч теплоцентраль устроить. Надоело, видать, на своём котелке керосиновом сидеть. Вот, помяни моё слово, дальше его хоро́м всё это теплоснабжение не уедет…

– Ты бы меньше тут на всю улицу разорялся! – шикнула на супруга Татьяна и скрылась в доме.

Николай хмыкнул и закурил.

– Да-а… Кончается лето… Уборочная скоро, а хлеба-то чахлые в этом году. Жара иссушила…

Шишкин-младший понимающе кивнул, хотя, когда они с Колпакиди катили в Чмарово, а вокруг расстилались желтеющие поля, чего-то сверхординарного не разглядел. Господи, да что он мог разглядеть, слепота городская!

Пока Николай курил, постоял на крыльце, слушая дальнейшие сентенции Остапчука по поводу нынешнего урожая зерновых. Потом, по-соседски пожелав друг другу спокойной ночи, оба нырнули в свои норы.

…Не спалось. В голове снова и снова прокручивался разговор с Танюшкой. «Подожду… Пока ждать не надоест…» На сколько её хватит? «А ты не обольщайся, друг ситный, – буркнул в ухо внутренний голос. – Ты действительно определись. Или она тебе в сам-деле – сельское приключение, или что-то посерьёзнее… Уж я и то тебя не пойму…»

…Воскресенье Шишкин-младший провёл самым бестолковым образом. Была мыслишка подвязать Терентьича на распродажу добра, но потом Александр передумал. Если с бегством в город ни хрена не получится и придётся после рокового октября перебираться в райцентр, то всё, что «нажито непосильным трудом»… Шишкиных-старших, там сгодится. Да и в городе, если квартиру снимать, лишним не будет.