Тринадцать шагов вниз

— Что ж, тогда мне нет смысла задерживаться, мистер Селлини. Меня сегодня пригласили на обед. — Куини гордилась, что ее, простую вдову, пригласили на семейное торжество. — Совместная затея Олив и ее племянницы миссис Акваа.

Селлини пристально посмотрел на нее.

— А мисс Нэш там будет?

Смешной человек. Она вспомнила, что он говорил Нериссе в тот день, когда Гвендолин выписалась из больницы. Он, похоже, запал на девушку, втрескался, как говаривал ее покойный муж.

— К сожалению, ее не будет. — Куини не любила, когда мужчины оказывали внимание кому-то, кроме нее. И испытывала несвойственное ей злобное удовольствие, отказывая мистеру Селлини в возможности передать возлюбленной привет. — Она всегда в это время года уезжает гулять с отцом, и они договорились на сегодня. Это уже традиция.

Куини спустилась вниз. К ее удивлению, он последовал за ней.

— Вы сюда на машине приехали? — поинтересовался он, когда они вышли в холл.

— У меня нет машины. А почему вы спрашиваете?

— Да так. Просто подумал, что, если вы на машине, могли бы подбросить меня.

Куини, которой обычно не хватало жесткости Олив, на этот раз не стала расточать свои чары и довольно жестко для себя сказала:

— Жаль вас разочаровывать, но вам придется ехать на автобусе. — У входной двери она обернулась: — Мы с Олив еще вернемся. Надо разобраться с этим загадочным путешествием Гвендолин.

Глава 25

Купить большой и достаточно прочный полиэтиленовый пакет оказалось сложнее, чем он думал. Не попадалось ничего похожего на пакет, который он взял со склада фирмы — зачем он разрезал и выбросил его, идиот? — и пришлось удовлетвориться наматрасником, специально разработанным, чтобы не пропускать мочу. Всю обратную дорогу в автобусе он вспоминал, как вонял разлагающийся труп Данилы. Снова потеплело. Иногда было за двадцать градусов по Цельсию. Но все равно Микс знал, что захоронить тело Гвендолин в саду будет невозможно. Проходя мимо гипермаркета, он почувствовал стреляющую боль, словно крошечные ножи кололи позвоночник. Еще раз копать слежавшуюся глину вредно для здоровья.

Тело он обернул в одну из ее собственных изношенных простыней и положил в свою небольшую прихожую. Распаковал наматрасник и сразу понял, что ничего не получится. Слишком тонкий и — он задрожал — слишком прозрачный. В это заворачивать нельзя, иначе будут неприятности похлеще предыдущих — ведь старуху Чосер будут искать. Остается одно — подождать до завтра и попробовать раздобыть более плотный пакет.

Спина снова заболела. Напрасно он тащил это тяжеленное тело по лестнице. Но выбора не было. И придется снова его тащить, потому что иначе он не сможет впустить в квартиру тех, кому вздумается прийти. Помимо всего прочего, воспалилась лодыжка, оцарапанная котом. Она покраснела и раздулась, и Микс испугался, что на когтях Отто была какая-то зараза. Но жизнь важнее боли, и, втащив тело в гостиную, он бросил его в угол и придвинул туда бар.

Присутствие трупа не давало ему покоя, так что пришлось переместиться сначала в кухню, а затем в спальню. Как можно расслабиться в комнате, в углу которой лежит мертвое тело, пусть и завернутое в простыню? В спальне было лучше, немного лучше. Микс лежал на кровати и думал, что завтра отыщет более плотный и прочный пакет, затем положит старуху в этот пакет и спрячет под половицами. А затем выбросит это из головы и забудет.

Нерисса с отцом поехали на прогулку. Она была его единственной дочерью и младшим ребенком. Не то чтобы он любил дочь больше сыновей — он любил ее по-другому, отчасти потому, что она была долгожданной девочкой, отчасти потому, что ее кожа была почти столь же темной, как у него самого. Сыновья пошли в мать. Более светлокожие, высокие, красивые и преуспевающие. Отец гордился ими, но они не были похожи на его сородичей, чьи женщины славились красотой — как Нерисса и его старая мать. И он, не по религиозной или ритуальной причине, а просто потому, что всегда так делал, взял отгул на работе, и они с Нериссой отправились в дом престарелых в Гринфорде, где жила его мать. А также повез ей цветущее африканское растение и лучшее манго, которое сумел найти — мякоть которого, увы, не истекала соком.

В автомобиле Нерисса обмотала голову замечательным бело-розовым и изумрудным тюрбаном, поскольку бабушка считала, что именно так должна выглядеть нарядная женщина. Так что Нериссе пришлось надеть еще и зеленый сарафан с рубиновой окантовкой и стать похожей на жену вождя. Они с отцом осчастливили бабушку своим визитом и поели разных вкусностей, и теперь Нерисса собиралась поголодать. Они сели в машину и направились туда, где собирались провести остаток дня. Каждый год — в разных местах. В прошлом году это был Морской музей в Гринвиче, а на сей раз они выбрали Хэмптонский дворец правосудия. Прежде чем они добрались туда, Нерисса раскрутила тюрбан, собрала волосы в хвост и надела большие темные очки, чтобы ее никто не узнал. Сарафан снимать не стала.

Пока они бродили по дворцу, день прояснился. Нерисса порывисто призналась отцу, что влюбилась в Дарела Джонса.