Тринадцать жертв (СИ)

Заснуть удалось быстро, но не прошло и часа, как пришлось проснуться из-за криков в коридоре. Ками поморщилась и попыталась спрятаться под одеялом, но это не помогло. Да уж, в её комнате шума явно было меньше, неудивительно, что Эрланн часто выглядел не выспавшимся. Рассматривая полог над кроватью, точнее, пытаясь хоть что-то углядеть в темноте, она вспоминала о том, как однажды Сюзанна поделилась предположениями, что крики эти принадлежали тем, кто в прошлом погиб в замке. Из-за обилия чар, оплетавших это место, мало кому удавалось найти покой, души были вынуждены невидимками скитаться по замку, когда наступала ночь; лишённые облика и телесной оболочки, привлечь к себе внимание они могли только лишь криками, стонами, мольбами, которые невозможно разобрать. Ни в коем случае нельзя было внимать словам погибших, от этого можно сойти с ума, либо найти свою смерть, пополнив в итоге их ряды.

Перевернувшись на живот, Камилла закрыла голову подушкой, надеясь, что всё же удастся заснуть. Но нет, второй раз сон приходить отказывался, как ни изворачивайся. В итоге, полежав ещё немного, Камилла встала с кровати и подошла к окну. Сейчас был виден только кусок звёздного неба, а ближе к утру, наверное, можно будет увидеть бледную луну.

С луной действительно было что-то не так, ибо с веками она становилась всё бледнее. Если верить тому, что говорили маги, луна — проводник, соединявший этот мир с другим. Днём она пропускала свет светила из другого мира, но это незаметно, так как перекрываемо настоящим солнцем, а ночью видна Луна, что существует в том мире. Бледность же объяснялась тем, что связь между мирами слабела. Скорее всего, это происходило из-за того, что по другую сторону оставалось всё меньше магии. Говорили, что будущие поколения луну смогут увидеть только на картинках, а ночи для них станут заметно темнее. Было в этом, пожалуй, что-то печальное.

Надо было чем-то себя занять, но идти в гостиную — вариант плохой, не столо будить Эрланна, он и так спал плохо. Да и глупо это, портить чужой сон, если свой ушёл в дальние странствия. Камилла забралась на подоконник, к счастью, тот был достаточно широким, и подобрала ноги. Дома, когда не спалось, она часто так делала. Но там иногда можно было понаблюдать за припозднившимися прохожими, тут же только лес, лес и ещё раз лес. Жуткое и шумящее чёрное море. Даже не так, трясина, которая с лёгкостью способна утянуть недостаточно осторожного путника.

Захотелось пить. Камилла помнила, что в гостиной был графин с водой, так что глупить и покидать комнату не пришлось. «Надо бы и у себя подобное сделать», — мысленно отметила она, чтобы с большой вероятностью потом забыть. Тихо прошмыгнув в гостиную, Ками заметила, что Эрл с головой накрылся пледом. Что же, ему виднее, как будет удобнее.

Она осторожно и почти бесшумно добралась до стоявшего возле зеркала графина, по пути с грацией пьяницы со стажем врезавшись сначала в кресло, а потом в ножку столика. Но, кажется, хозяина комнаты это совершенно не побеспокоило. Налив воды, Камилла со стаканом устроилась в кресле, стараясь отвлечься от криков. Утром, наверное, голова будет болеть, а ведь ещё на работу идти… Захотелось приложить к голове что-нибудь большое и крепкое, например, стену.

Камилла не сразу услышала странную помесь вскрика и стона, не сразу поняла, что звук этот доносился не со стороны коридора, а из комнаты. Ещё немного времени потребовалось, чтобы понять, в чьей комнате она находилась и кому, судя по всему, стало дурно. Оставив стакан, она подбежала к дивану и сдёрнула покрывало. Не сразу заметив, что не так, Камилла увидела, что Эрланн одной рукой прикрывал голову, а другой так сильно вцепился в запястье, будто хотел либо разорвать его, либо оторвать кусок. Дышал он, к тому же, шумно, неровно и через рот.

Гуманное «потрясти за плечи» результатов не принесло, попытки хотя бы разжать руку тоже оказались тщетными. Калечить Мастера было нежелательным, так что Камилла просто крикнула ему что-то на ухо, сразу после этого отпрянув, и снова врезавшись в проклятый стол, чтобы не быть схваченной ошалевшим от крика Эрлом. Тот сидел, приложив к несчастному уху руку, и, кажется, пытался прийти в себя. В то же время, не похоже было, что за нарушенный сон собирались ругать.

И вот теперь у Камиллы появилась возможность осознать, что же именно ей показалось неправильным. У Эрланна не было рогов. Совсем. Ни следа того, что они вообще были. Сложно было сказать в темноте, когда какие-либо цвета различались с трудом, но, похоже, волосы стали другого оттенка.

— Эрл, — удивлённо протянула Камилла, так и не удосужившись встать со стола, — а почему ты больше не баран?

— Потому что сейчас ночь, — устало выдохнул Эрланн, закутываясь в плед. — Ты же помнишь, что ночью я вообще не могу сдерживать силу хранителей? А не могу почему? Потому что отчасти снова становлюсь человеком. Сам не знаю, почему оно так. Может, дух засыпает…